Жан-Пьер Шевенман: "Нужно поощрять желание российских предприятий развиваться во Франции"

Лидеры России и Франции ведут интенсивный диалог как по каналу двусторонних контактов, так и в рамках международных форумов. Фото Reuters

Октябрь и ноябрь отмечены особой активностью во франко-российских отношениях. 15 октября был спущен на воду первый вертолетоносец типа «Мистраль» в Сен-Назере. 31 октября – 1 ноября премьер-министр Жан-Марк Эро в Москве проведет встречу со своим российским коллегой Дмитрием Медведевым в рамках межправительственной комиссии, заседающей ежегодно. Наконец, 7 ноября должна состояться встреча в формате «2 на 2» между министрами иностранных дел и обороны двух стран. На фоне этих событий Матье КАЛЛЁ специально для «НГ» встретился со специальным представителем Франции по России Жан-Пьром ШЕВЕНМАНОМ.

– Господин Шевенман, вы известны как давний сторонник стратегического партнерства с Россией. Почему вы считаете, что эти отношения важны для Франции?

– Франко-российская дружба берет начало в памяти о двух мировых войнах, и французский народ испытывает естественную симпатию к российской нации, даже если иногда на первый план выходит горстка критически настроенных изданий. Полагаю, что Франция и Россия, без сомнения, дополняют друг друга, и не только в экономическом, энергетическом и промышленном плане, но и в области культуры, чему я придаю большое значение. В стратегическом плане, даже если ограничиться поверхностным восприятием, становится очевидно, что наши интересы в долгосрочной перспективе во многом совпадают. Мы должны помочь мусульманским народам сдержать волну радикального исламизма, и, естественно, в XXI веке, который будет строиться вокруг двух полюсов – США и КНР, в наших интересах сохранить определенную свободу маневра для европейских народов.

Думаю, что в наступающем веке найдется место для большой европейской конфедерации. Франция и Россия, безусловно, созданы для партнерства, так как можно сказать, что в Европе есть романские народы, есть германские народы, есть англосаксы – это вообще отдельный разговор – и, наконец, есть славянские народы. Полагаю, что Франция была бы заинтересована в том, чтобы вместе с Германией способствовать сближению России и Западной Европы. Это было бы делом, способствующим прогрессу и миру, более умным, чем возбуждение тех, кто мечтает лишь о возобновлении «холодной войны». Добавлю, что это было бы гарантией устойчивого мира на нашем континенте, который в нем крайне нуждается в свете двух тяжелых мировых войн.

– В чем вы видите свою миссию в качестве специального представителя МИД Франции по развитию отношений с Россией?

– Министерство иностранных дел и господин Президент Республики готовили меня к тому, чтобы я занимался франко-российскими отношениями. В теории моя миссия имеет достаточно широкие рамки: я должен развивать политические, культурные, научные, экономические и торговые контакты. Одновременно я стараюсь вместить ее в рамки экономической дипломатии, которую пожелал создать министр иностранных дел Лоран Фабиус. Поэтому я уделяю основное внимание большим вопросам франко-российского сотрудничества. Я встречался с большинством российских руководителей, а также со многими главами российских и французских предприятий и стараюсь заставить винтики вращаться, облегчить решение наших проблем.

Если говорить коротко, я заинтересован делом Michelin, которая стремится получить земельный участок в Давыдово, заинтересован сделкой, касающейся покупки одного из предприятий электроники компанией Legrand – Schneider, заинтересован преоктом Superjet 100 – самолета, являющегося продуктом совместного производства концерна «Сухой» и французских авиастроительных компаний, среди которых Safran и Thales. Кроме того, моя миссия включает продвижение российских инвестиций во Франции, поэтому я уделяю особое внимание проекту башен группы «Эрмитаж» в районе Дефанс, который, по моему мнению, отвечает обоюдным интересам. Имели место и другие российские инвестиции, главная из которых – покупка компании GEFCO, логистического филиала Peugeot. Также были инвестиции в промышленность и сельское хозяйство, в малый бизнес.

Все это, безусловно, очень разноплановая работа, но в особенности я уделяю внимание предприятиям с большим технологическим потенциалом, так как в России необходимо создавать совместные предприятия, по возможности направленные на экспорт. Я участвовал в открытии предприятия, которое производит навигационные системы для самолетов и вертолетов. В конце октября я еду в Москву и в Нижний Новгород с миссией Французского агентства по развитию внешнеэкономической деятельности предприятий (UBIFRANCE), чтобы помочь установить контакты французским предприятиям, которые сотрудничают с Areva или с EDF в атомном секторе и, естественно, интересуются деятельностью российского «Росатома». Сотрудничество в атомной сфере – одно из направлений, определенных Президентом Республики Франсуа Олландом в качестве приоритета в развитии нашего сотрудничества. Таким образом, есть почва для обмена технологиями, а возможно, и для создания совместных предприятий как в этой, так и в иных областях.

– Часто ли вам приходится бывать в России? В каких мероприятиях вы участвуете?

– Мое первое путешествие в СССР состоялось в 1964 году. Это было во времена Хрущева. Затем я приехал в СССР вместе с Франсуа Миттераном в 1975 году. В качестве министра исследований в 1981 году я занимался сотрудничеством в космической области, в 1986 году – в сфере университетов (я был министром национального обучения и высшего образования), в 1989 году в качестве министра обороны я ездил в Мурманск и Сталинград (сейчас это Волгоград, но для французов он остается Сталинградом). Я отправился в Россию и в 1999 году в качестве министра внутренних дел, встречался с Владимиром Путиным, который тогда был премьер-министром. Я еще раз поехал туда в личном порядке, чтобы встретиться с экспертами в области международной политики, такими как Сергей Караганов и Евгений Примаков, который был председателем Торгово-промышленной палаты России, и сам в 2005 году пригласил в Париж Сергея Лаврова на коллоквиум фонда Res Publica.

Наконец, с того момента как я занял мой сегодняшний пост (кстати, полностью на общественных началах), я совершил шесть поездок в Россию, первая из которых состоялась в декабре 2012 года. Затем я подготовил визит Франсуа Олланда, возвращался в Россию еще несколько раз и в последний раз был там в связи с авиасалоном «МАКС». Вскоре я буду сопровождать премьер-министра Франции Жан-Марка Эро по случаю межправительственного семинара, который состоится 31 октября и 1 ноября, чему будет предшествовать салон инноваций. Как видите, я очень активен, так как занимаюсь этим в дополнение к моим обязанностям парламентария, которые я, кстати, не прекращаю исполнять – разумеется, сохраняя за собой полную свободу слова.

Забыл сказать вам, что ездил в Россию в качестве обычного туриста со своим сыном, мы посетили Золотое кольцо – Владимир, Суздаль, Боголюбово, Кострому, Ярославль, Ростов Великий и, наконец, Сергеев-Посад. Меня глубоко поразило достояние русских монастырей, соборов, кремлей XI – XIII веков, это так красиво, нам очень понравилась эта поездка.

– Сейчас готовится визит в Москву премьер-министра Франции Жан-Марка Эро. Можно ли ждать от его встречи с российским коллегой Дмитрием Медведевым какого-то прорыва?

– На повестке дня – множество вопросов. Жан-Марка Эро будут сопровождать министр промышленного развития, министр транспорта, министр высшего образования и исследований, министр внешней торговли, возможно, министр сельского хозяйства. Конечно же, мы затронем проблему железнодорожного сотрудничества. Я встречался с Владимиром Якуниным чуть больше месяца назад. Я знаю, что есть интересные нам проекты пригородных железных дорог вокруг Москвы, проекты трамваев, а также проект высокоскоростной линии Москва – Казань, которая, без сомнения, заинтересует французских предпринимателей.

В ходе первого запуска с космодрома «Куру» во Французской Гвиане ракета-носитель «Союз» вывела на орбиту два спутника европейской навигационной системы Galileo. Фото с официального сайта космодрома «Куру»

Думаю, что мы будем говорить о сотрудничестве в космической области, надеюсь, что речь пойдет и о сотрудничестве в атомной сфере, а также о продвижении студенческих, университетских, научных обменов. Я знаю о существовании проекта соглашения о сотрудничестве между технопарком «Раменское» и французскими предприятиями Thales, Safran и Sagem. Наконец, остается проблема инвестиций, проблема снятия сельскохозяйственных барьеров на импорт продуктов французской агропищевой промышленности. Полагаю, российская сторона неизбежно поставит на повестку дня и другие проблемы, которые ее интересуют. Догадываюсь какие, но не мне о них упоминать.

Я убежден, что встреча будет иметь положительные результаты. Между Жан-Марком Эро и Дмитрием Медведевым установились очень сердечные отношения, основанные на взаимной симпатии, я знаю об этом не понаслышке, так как участвовал в последнем межправительственном семинаре в декабре 2012 года. Думаю, для развития наших отношений важны эти регулярные встречи наших министров, и желательно, чтобы то же делали наши президенты.

– Год назад, выступая перед членами Франко-российской торгово-промышленной палаты, вы поставили цель усилить экономическое присутствие в России и попытаться догнать Германию по уровню прямых инвестиций. Удалось ли это сделать? Какие усилия предпринимаются в этом направлении?

– Наши инвестиции развиваются неплохими темпами, так как последняя цифра, которую я получил, составила 15 млрд. евро, тогда как предыдущая цифра равнялась 11,9 млрд. Полагаю, что были сделаны значительные инвестиции, в частности компаниями Renault и Alstom, а также авиационными предприятиями. Наши взаимные инвестиции в этой области очень велики. Был небольшой спад, вероятно, связанный с замедлением европейской экономики: мы покупаем меньше газа. Однако предположу, что EDF окончательно оформит свое участие в проекте «Южный Поток» на уровне 15%, а это значительные инвестиции. Конечно, немцы представлены на российском рынке шире, чем мы, у них более давние связи, однако мне кажется, что французские инвестиции догоняют немецкие. Мы очень активно сотрудничаем в таких областях, как энергетика, городские службы, транспорт – будь то автомобили или железные дороги. Alstom представлен в «Трансмашхолдинге» на уровне 25%, Renault – в «АВТОВАЗе» на уровне 51%, и я полагаю, что французские предприятия в целом все-таки представлены широко. И это знак того, что их присутствие будет прочным и длительным. Полагаю, что во Франции есть люди, осознающие важность франко-российских отношений.

– Российские инвестиции во Францию долгое время оставались незначительными (если не считать сферу недвижимости). Удается ли преодолевать асимметрию инвестиций?

– Я бы не стал употреблять слово «асимметрия», хотя французские инвестиции в Россию гораздо шире, чем российские инвестиции во Францию – последние едва ли превышают миллиард евро. Но я убежден, что возможности есть, и визит министра промышленного развития Арно Монтебура должен позволить с большим вниманием отнестись к определенным проектам. Все также зависит от мотивации российских инвесторов. Надеюсь, что проект башен в районе Дефанс группы «Эрмитаж» состоится, я прикладываю к этому все усилия. Для этого мне предстоит побороть несколько административных и психологических барьеров, однако, на мой взгляд, это отвечает нашим интересам, так что я убежден, что у меня все получится.

– Вы полагаете, что именно все более и более активное присутствие французских предприятий на российском рынке может стать двигателем встречного движения, то есть побудить российские предприятия инвестировать во Францию? Или же есть другие решения для достижения баланса?

– В первую очередь, нужно поощрять желание российских предприятий развиваться во Франции. Нужно облегчить им этот процесс. Я пытаюсь делать все, от меня зависящее, а это не всегда легко, так как остаются страхи, по моему мнению, совершенно надуманные. Есть люди, которые не поняли, что СССР исчез, что Россия – очень отличающаяся от него страна и что нужно помочь России диверсифицировать и модернизировать экономику, чтобы Россия могла стать мощным и современным государством, как и говорит президент Путин. В этом – сам здравый смысл. И все подобные люди, которые прячутся за демократические лозунги, должны понять, что развитие – лучший способ помочь демократии. И, как следствие, я решительно борюсь с такими взглядами, которые считаю пагубными для интересов наших двух стран, но прежде всего – для интересов Франции.

– Проект строительства «Мистралей» для российского флота утверждался при Николя Саркози. Как отнеслось к этому проекту правительство социалистов?

– Проект не вызвал никакой озабоченности в правительстве, которое выразило желание продолжить и расширить сотрудничество в этой сфере. Я несколько раз встречался с председателем военно-промышленной комиссии при правительстве РФ, вице-премьером России Дмитрием Рогозиным. Он очень хорошо знает детали этого проекта, внимательно следит за ним. Корабль «Владивосток» был спущен на воду 15 октября в Сен-Назере, и я думаю, что это создаст почву для плодотворного сотрудничества.

Нужно ясно отдавать себе отчет в том, что в перспективе наши бюджеты не будут растяжимыми, как резина. И Россия пошла на реорганизацию армии, на сокращение ее численности с параллельной модернизацией, на создание профессиональной армии. У нас уже был такой опыт, и я полагаю, что более тесное сотрудничество было бы полезно для обеих сторон. То же самое касается сферы космоса. Полагаю, что в этой области идет очень важное сотрудничество на уровне ракет-носителей, так как на нашем космодроме Куру в Гвиане мы используем ракету-носитель «Союз». Однако у нас, без сомнения, есть и множество других возможностей для сотрудничества, например, в атомной сфере, в самолетостроении, в производстве вертолетов. Франция имеет определенные научно-технические наработки, и сближение послужило бы взаимным интересам.

– В ходе недавнего визита в Москву министр иностранных дел Франции Лоран Фабиус сказал, что готов способствовать облегчению визового режима между Россией и Францией. Принимая во внимание интенсивный политический, экономический и гуманитарный обмен между странами, возможно ли упростить или отменить выдачу виз?

– Изначально стратегическое партнерство между Европой и Россией подразумевало отмену виз. Соглашение об этом стратегическом партнерстве было подписано около десяти лет назад, насколько я помню, в 2003 году, так что нужно двигаться к этой цели.

Каждый год Францией выдается около 400 тыс. виз краткосрочного пребывания. Количество отказов в выдаче виз ничтожно, оно составляет менее 2%. То есть любой, кто хочет приехать во Францию, в принципе может быть уверен, что сделает это. Конечно, нужно упростить порядок выдачи виз для студентов. Во французских университетах сейчас учится чуть больше 4 тыс. российских студентов, этого явно недостаточно, их должно быть больше, так как многие студенты изучают французский язык. Для бизнесменов необходим подход, связанный с полной открытостью. Я считаю – но это мое личное мнение, что нет никаких миграционных рисков, а упоминаемые риски безопасности можно определенным образом ограничить, не прибегая к тому, чтобы вводить визовую процедуру для всех подряд. Полагаю, что мы должны продолжать руководствоваться перспективой отмены виз, а пока можно в значительной степени облегчить процедуру их выдачи и в особенности – избежать ее удорожания.

– Почему Франция борется с исламистами в Мали и поддерживает, по сути, тех же исламистов в Сирии, что вызывает негативную реакцию российской стороны?

– Франция борется с радикальными исламистами в Мали. И она не поддерживает их в Сирии. Политика Франции заключается в том, чтобы максимально очеловечить, я не смею говорить – демократизировать, сирийский политический режим, о котором я не сообщу вам ничего нового, если скажу, что это режим диктаторский.

Война, которая идет в Сирии, уже унесла 110 тыс. жизней. Нужно остановить кровопролитие, прийти к перемирию. Полагаю, что Франции и Россия следовало бы оказать давление, каждой – на круги, к которым она наиболее близка, чтобы прийти к формированию переходного правительства и положить конец кровавому конфликту.

Я отказываюсь верить в то, что сирийская проблема – долговременная помеха для наших отношений. Нужно углубить анализ того, что представляют собой арабские революции, что они означают. В наших общих интересах помочь мусульманским народам жить без шантажа, который осуществляют группировки радикальных исламистов.

– Информация об отказе французских властей одобрить проект строительства православного духовного центра на набережной Бранли, возле Эйфелевой башни всколыхнула российское общество. Как обстоят дела с этим проектом сегодня?

– Действительно, имело место сопротивление властей Парижа первому проекту церкви на набережной Бранли. Только что было получено новое разрешение на строительство, и я желаю его скорейшей реализации. Власти двух стран вместе работают над этим проектом, который был пересмотрен архитектором Жан-Мари Вильмотом. Проект включает культурный центр, большую аудиторию, рассчитанную более чем на 200 мест, приходской центр, двуязычную начальную школу и, конечно же, церковь. Всё вместе, под одной крышей. Я знаком с проектом, он кажется мне довольно удачным. Полагаю, что ранее существовавшие трудности преодолены. В рамках нового проекта церковь гораздо лучше вписывается в городскую архитектуру.

– Известно о французских программах для российских студентов. А приезжают ли французские студенты учиться в Россию? Нет ли планов из-за бюджетной экономии сокращать студенческий и научный обмен?

– Полагаю, что сокращение числа французских студентов в России не предвидится, даже напротив. Нам бы хотелось поощрить французских студентов, которые желают поехать учиться в Россию, и не исключено, что визит министра высшего образования и науки Женевьевы Фиоразо будет этому способствовать. Я сам встречался со студентами из Франции, выступая в МГИМО несколько месяцев назад. Их, вероятно, несколько тысяч, то есть примерно столько же, сколько российских студентов во Франции. В основном французские студенты учатся в Москве и Санкт-Петербурге. Москва – достаточно дорогой город. Однако, несмотря ни на что находятся люди, очарованные Россией, которые хотят пройти там обучение. Отмечу, что в рамках последнего бюджета мы создали новые должности преподавателей русского языка.