Борщевик Назаренко

	Татьяна Назаренко. Фото Артема Житенева (НГ-фото)

В ЦЕНТРЕ мира - древо: толстые стебли и гигантские венчики ядовитого борщевика. В зале РОСИЗО они почти подпирают потолок. "Гибель империи" - выставка о конце деревни: фотографии плюс инсталляция. Снимки Татьяны Назаренко - свидетельство того, что исчерпаны жизненные силы русской природы. "Железный конь" пришел на смену крестьянской кобыле, МТС выросла вместо барской усадьбы: в двадцатые. А вслед за цивилизацией пришел борщевик - в девяностые. Его заросли царят над проселками Нечерноземья, подобно марсианам Уэллса. Милый лопух - в прошлом, он вытеснен борщевиком. Среда обитания стала опасной. Пейзаж - чуждым.

Андрей Болотов редактировал "Экономический магазин". Из этого журнала русские помещики екатерининского века узнавали, как лучше разводить рожь, бороться с мухами и выводить пятна на брюках. Дворяниново - болотовское имение, то самое, где он строил свое образцовое хозяйство. Сегодня - развалины колхоза, усадьба - музей и деревенька с дачей Татьяны Назаренко. 50 фотографий показали этот заповедный уголок Тульской области, как он есть. Без есенинщины.

Я был в добром десятке таких деревень. Ханево Московской области: коровники выстроены прямо за руинированной церковью, и алкаш-тракторист, бывший десантник, предлагает соседям привезти за бутылку надгробную плиту, им же самим по пьяни сваленную в речку Колпь. Прямухино Тверской области: полоса отчуждения вокруг МТС (лужи солярки, ржавые железяки) постепенно переходит в лес, когда-то слывший одним из лучших парков России, а добрый сосед-урод родился с треугольной головой и говорить почти не может. Везде одно - пьянство, разруха, вырождение.

Девушка стоит у березки с лукошком. Красавица! только... сделана из фанеры: идешь к крестьянке, находишь - пустышку. Когда-то такие увеселения были модны в парках королей и вельмож. В Кускове до сих пор сохранились фигуры-"обманки". "Переход", "Мой Париж", "Моя Москва", "Маврикий" - проекты Назаренко, которые на новый лад продолжили эту традицию. "Обманка" (trompe d"oeuil) - прием описания реальности таким образом, чтобы изображение можно было принять за саму реальность. Фотография - "изображение, воспроизводимое светом с потрясающей точностью" (как говорил Доминик Франсуа Араго). Фотография в своей идее происходит из того же истока, который породил "обманки". Назаренко - фотограф непривычный. Но "Конец ХХ века" - уже второй ее фотопроект, а обращение к фотографии - понятный этап эволюции ее манеры: от "обманки" к работе с камерой.

Москва легко отличима от Парижа. Не архитектурой. Не осенней слякотью улиц, потому что Париж в зимний дождь мерзее Москвы. А лицами. Парижан отличают улыбки - даже у инвалида, продавца тряпичных Пэр Ноэлей с цветочного рынка на пляс Лепик, - грустная, но улыбка; и его Деды Морозы в мятых кафтанчиках и потертых шапочках улыбаются по-галльски: криво, но задорно. "Переход" - серия московских "обманок": панки, уличные старушки, продавцы газет. И все мрачны, как смертный грех. Первый раз "Переход" был выставлен в ЦДХ в январе 1996 года. Он стал свидетельством перелома в творчестве Назаренко: от картины - к фигуре, от выставок - к инсталляциям. Герои исчезли, осталась толпа. И отчуждение.

Нищета и уныние, хмурые лица и печальные фигуры. Таков портрет современного города, созданный Назаренко 5 лет назад в проекте "Переход". Вчера выставка "Переход" была открыта в Московской городской Думе. "Гибель империи" - портрет деревни: вернее, того, что от нее осталось. На фоне этой деревни художница изобразила себя. Назаренко прославилась портретами. Она давно и часто изображает себя как объект (раньше - с помощью кисти, теперь - фотоаппарата), кульминация - в знаменитой "Циркачке", где художница-модель балансирует на канате перед ярмарочной толпой оценщиков. Это положение отчетливо акцентировало внимание зрителя как на персоне автора, так и на самой ситуации отчуждения. Отчуждение и одиночество стали постепенно ее ведущими темами. А новым средством их выражения - фотография.

В чистом поле - аппендикс грунтовки. И тупик: растрескавшийся бетон, ржавый металл - вышка? элеватор? - неизвестно. Картина типична. Фотографии характерны. Место "слияния города с деревней". Были силы, да вышли. Была жизнь, да кончилась. Еще в "Циркачке" художница писала собственное тело, не идеализируя его. Теперь модель лежит на земле, прижавшись к ней. И тело художницы становится продолжением самой земли.

Татьяна Назаренко вошла в искусство одновременно с американскими художницами-феминистками. Ее живопись была тихой деконструкцией классики: женский взгляд переводил пластические ценности итальянского искусства Возрождения в ряд своих, личных - не отчужденных, но одомашненных. Цитирование такого рода не заостряло внимания на противоречии "классика - современность" (свойственном авангардному сознанию), но, наоборот, снимало это противоречие, придавая современным взаимоотношениям классическую форму, а классической форме находя современное содержание. Новая серия работ Назаренко более радикальна. Никакой классики Возрождения. Сумерки вырождения.