Боярышник и лен как экспонаты

Традиционный мультижанровый покрой "Декабрьских вечеров" в этом году реализуется в трепетной концепции, оседающей на больших плечах нескольких больших фигур - как принято, Святослава Рихтера, еще Марселя Пруста, Клода Моне, Клода Дебюсси "и других", так и анонсированных в заглавии ("В сторону Пруста. Моне, Дебюсси и другие").

С эпиграфом из Рихтера ("Боярышник, который я полюбил в детстве, был знаком Пруста, которого я узнал и полюбил в старости") фестиваль в Пушкинском музее предлагает смотреть Моне, слушать Дебюсси и не только (в музыкальной программе выбор главной персоналии скорее ритуален) и размышлять о Прусте. Предлагается, чтобы при взгляде на музейную витрину с разными изданиями "Под сенью девушек в цвету" примерещилось слабо скользнувшее отражение девушки "с волосами цвета льна", чтобы "руанский" собор выглядел "затонувшим" и чтобы наблюдалось время во всей его многомерной импозантности, запечатленное в седине фестивальной публики.

Концепция устроена как серия теней - тень Рихтера, особо значимая для некогда его авторского фестиваля, тянет за собой огромную тень Пруста, в которой, в свою очередь, выступают тени его реального и литературного времени - современников, героев и аналогов. Репертуарный профиль почти весь вычерчен прустовской музыкой - из Франции конца XIX - начала XX веков или другой, но выуженной из прозы одного из главных авторов проекта модернизма. Точно так Пьер Амойль, французский скрипач и ученик Яши Хейфеца, снимает как сливки с молока Сен-Санса и Франка с прустовского "Свана". Программа дополняется авторизованным Пуленком (партнер Амойля пианист Габриэль Таккино - в свою очередь, единственный ученик Пуленка), - как надо, упоительно поэтичным, почти укладывающимся в салонный размер форм жизни, хорошо известных Прусту, но вместе с тем почти что конструктивистским. От появления Пуленка рядом с Франком и Сен-Сансом жанр музицирования на этом фестивале, на вид устроенный как серия музыкальных иллюстраций, раздвигается и модулирует к другой модели.

Похоже, но изысканней и многомерней была сделана программа канадской певицы Доминик Лабелль. В сделанной с шармом и вкусом подборке романсов Форе, Равеля, Дебюсси и Рейнальдо Ана на статус героя претендовали Форе в тонах меланхолического декаданса, величественный Дебюсси с кружевным гимническим напевом со страшным сказочным названием, изящно фантазирующий на тексты Малларме Равель и Ан, приятель Пруста, чьи четыре песни на стихи Пруста прилагались к первому изданию "Утех и дней", выполненному в духе "гезамткунстверк". И каждый оказывался элегантно сапплментарным. Утверждается, что Ан никогда здесь не исполнялся, хотя на днях я выслушала в модерном антураже австралийского посольства штук пятнадцать песен Ана в старательном и трогательном исполнении. Тогда миниатюры Ана удивили стилизаторским пошибом и родством с одновременно авангардистскими и салонными выдумками-привидениями Сати. В исполнении Лабелль, женщины, прославленной режиссером Питером Селларсом (она спела Донну Анну в его "Дон Жуане") и барочными фестивалями, где она особенно славно поет Генделя, Рейнальдо Ан, не утратив маньеристской стати, начал выглядеть по-генделевски драматично.

Обаятельный голос Лабелль не всегда идеален, диапазон не огромен, верхи для нее трудны. Но она поет так умно, тонко, строго и в то же время простодушно, так отлично владея мягкими, виртуозно нюансированными красками, и с таким чувством стиля и меры расширяя академическую стать вокала дополнительными обертонами, что французская музыка неожиданно предстает голландской живописью, а Равель просто кажется Вермеером. Предложив в музее на вид прустовский салон, Лабелль сумела не остаться в рамках собственно музейного дела. Звучание ее вокала и интерпретаций выполнено в обворожительно современном стиле. Можно только пожалеть, что еще одно красивое сопрано, значительно больше здесь известное - чернокожей звезды Барбары Хендрикс - в запланированный день в музее не прозвучало. У Хендрикс травма, и ожидаемая интрига - сопрановый диалог об элитарной утонченности и современном камерном стиле, который обещал музейным "Вечерам" вполне особенную прогулку в сторону современности, - сейчас не случился.