Михаил Сидлин Есть пустота и взрыв. Пустота - там, где Кейзер обозначает зону умолчания. И взрыв - там, где он показывает эмоции. Этот перепад между пустотой и эмоциями и составляет суть "Зоны".
"Канск. Детская колония. 14-18-летние подростки. Молодая учительница в здании школы". Таковы подписи к фотографиям Кейзера. Они подробны и неусловны. Место и персонажи предельно детализированы, потому что иначе любой из снимков Кейзера можно было принять за метафору. Подпись прочно привязывает метафору к земле.
Училка спускается по школьной лестнице, как партизанка в фашистском штабе. В ее глазах застыли одновременно робость и ужас, ее поза скована - она словно боится задеть кого-то своим присутствием. И понятно кого - дети с бритыми затылками зверьков смотрят на нее снизу...
Юная училка немногим взрослее учеников. Ученики смотрят на нее снизу - так, что мы, зрители, видим только их бритые затылки. Между учителем и школьниками - зона: пустота посередине и нечеловеческое напряжение женского взгляда, на котором держится это пространство.
Человеческий характер в его сути. Только в зоне человек, стиснутый между несвободой и желанием, открывается в своей психической сущности. И Кейзер обнажает ее посредством камеры.
Это фотографии не черно-белые, но цветные, при этом их цвет - цвет резких контрастов, приглушенных в тоне. Контрасты не пропали; они словно усыплены.
Человек - человеку - зверь. Чудовищное напряжение - важная деталь каждого из этих снимков. В каждом кадре дышит бунт бессмысленный, но беспощадный. Страх, отчаяние и трепет застыли в одном кадре. Это экзистенциальная фотография. Потому что она отражает человеческую природу в ее самой глубинной мерзости. Кейзер - один из лучших ныне фотографов "Магнума" - стал в русской зоне Варламом Шаламовым от фотографии.
Андрей Мельников