Екатерина Ефремова Открытие фестиваля "Золотая маска" в Петербурге не удалось. Причиной этому стали дряблый сценарий с попыткой вместить историю российского театра в несколько страничек текста, всего четыре часа репетиций, которые достались на долю участников церемонии и режиссера Андрея Могучего, и, как следствие всего этого, нескоординированность звука, света и действия на сцене.
А началось все с выступления юных барабанщиков, которые выбивали дробь на авансцене перед закрытым занавесом. Затем занавес распахнулся, и публике открылось зрелище невиданной красоты. Движущийся круг сцены был как бы поделен на сектора, которые занимали друг за другом военный оркестр, полукруг балерин в белоснежных пачках, курсанты-нахимовцы и курсанты-суворовцы, певица Людмила Шкиртиль, выводящая рулады на зеленой лужайке из искусственной травы, и человек двадцать актеров Александринки, стоящих в картинных позах и одетых в исторические костюмы, предоставленные (как гласила программка) продюсерами фильма Александра Сокурова "Русский ковчег". Оркестр наяривал Глинку: "┘поезд мчится в чистом поле". И вдруг┘ на краю авансцены рядом с какой-то странной огромной табуреткой появилась Алиса Фрейндлих и объяснила недоумевающему залу, что именно на этом поезде "Золотая маска" едет в Петербург. После чего актриса удалилась до финала церемонии, отдав бразды правления Георгию Тараторкину.
Александринка с усердием поскребла по своим сусекам и "выставила" на обозрение сохраненные в запасниках исторические ценности. Занавесы и костюмы к мейерхольдовскому "Маскараду" были запросто вывешены и вынесены на сцену. Кроме того, публике поведали, какую ложу абонировал Пушкин, на каких местах предпочитал сидеть Достоевский, на каких - Чехов. Что, конечно, было узнать любопытно, но как-то не к месту.
Представители авангардной культуры, к которой, как правило, относят и самого режиссера Андрея Могучего, с трудом вписывались в это историческое месиво. "Волков-трио" - просто играло, сопровождая очередную историческую видеоинсталляцию, Олег Гаркуша - просто ходил по сцене, гордо и одиноко, а Русский инженерный театр АХЕ - просто выехал на авансцену в своей собственной сцене-коробочке, в которой трое актеров изображали некое с трудом описываемое действо, завершившееся зажжением огненного факела.
Юлия Махалина танцевала в память о Наталье Дудинской. Худрук БДТ Кирилл Лавров (в память о товстоноговской эпохе) выводил на сцену актрис, занятых в былые времена в великих спектаклях соседнего Большого драматического. Алиса Фрейндлих напоминала о том, что на сцене Александринки играл ее отец, а Андрей Толубеев - о том, что и его отец тоже. Что, собственно говоря, просвещенной публике, собравшейся в зале, и так было известно.
В финале, выйдя на сцену через полтора часа после начала этого действа, неожиданно кстати высказался губернатор Яковлев: мол, жду-жду открытия фестиваля, а никто из официальных лиц речей не произносит. Короче, не очень понял губернатор, что тут происходит...
Санкт-Петербург
