Анна Ветхова Маленький мировой театр показал очередную премьеру – триптих под названием «Кругом возможна опера». Части этого спектакля – самостоятельные камерные произведения, объединенные общим сценографическим решением (автор концепции, сценографии, костюмов и дизайна – Анна Колейчук), единым для всех инструментальным составом оркестра из десяти человек («Студия новой музыки» под управлением Игоря Дронова), а также эпохой, к которой принадлежат литературные первоисточники, ставшие оперными либретто (первая треть прошлого века). Оперы были заказаны трем российским композиторам, неизвестным широкому слушателю: Ксения Прасолова сочинила «Искушение» на текст Даниила Хармса, посвященный Казимиру Малевичу. Стефан Андрусенко объединил и «омузыкалил» и без того музыкальные пьесы обэриута Александра Введенского, сделав из них оперу-притчу «Мир, Факт, Теория и Бог». А Петр Аполлонов создал музыку к футуристической трагедии Игоря Терентьева «Iордано Бруно». Первую и третью части триптиха режиссировала Наталия Анастасьева, центральную – знаток обэриутов Александр Пономарев.
Думаю, что многие помнят замечательную постановку Маленьким мировым театром оперы Майкла Наймана «Человек, который принял свою жену за шляпу» – спектакль получился очень ярким и обещающим многое в будущем. Но будущее оказалось не столь радужным, как хотелось верить тогда.
Нынешнюю работу Маленького мирового театра можно назвать этапной. Понятно, что театр ищет новые формы, продолжая работать на ниве новейшей музыки, сценографии и режиссуры, но тут поиск увел коллектив несколько в сторону от самой музыки. Театр обратился к творчеству литераторов начала XX века и попытался обыграть сразу несколько символов – и характерный и многозначный для той эпохи балаган, который трактуется то как цирк, то как театр паяцев, и проблему существования творца – не важно – бога ли, художника ли – в этом мире, и проблему создания этим самым творцом нового мироздания. Концептуальные сценографические идеи, предложенные Колейчук, получились небесспорными, но хотя бы яркими – костюмы, выполненные в кубистически-фольклорных мотивах и традициях балагана, решение сценического пространства как подвижного круга. С одной стороны, этот круг апеллирует к гелиоцентрической идее, с другой – он в символическом смысле гуттаперчевый и дает повод для разнообразных смысловых акцентов и аллюзий. Но все это – идейная сценография, которой музыка только сопутствует. А мы говорим об опере.
Само название спектакля – «Кругом возможна опера» – диктует определенную ситуацию как для его создателей, так и для зрителей. С одной стороны, опера возможна, с другой – возникает вопрос: насколько этот жанр в современном виде существует у нас? Вопрос, конечно, риторический, поскольку именно у нас, в отличие от Европы, современная опера появляется на сценах театров чрезвычайно редко. Что уж говорить о спецзаказах: разве что «Дети Розенталя» стали в этом смысле неожиданно ярким исключением. В данном случае музыка получилась весьма далекой от музыки самоценной, но вышла прикладной и, на мой взгляд, может быть расценена как не совсем удачная попытка композиторов развить какие-то свои музыкальные идеи в предлагаемых литературными первоисточниками и театральным миром обстоятельствах. Иными словами, музыкальные идеи и сценографические решения оказались, как мухи и котлеты в присказке, – отдельно. И у Ксении Прасоловой, выбравшей в качестве стилевой доминанты вариации с фольклорными мотивами, и Стефана Андрусенко, старательно смешивавшего в пародиях и отрицаниях популярные жанры начала XX столетия. Пожалуй, честнее и талантливее всех композиторов выступил в этом проекте Петр Аполлонов, который умело «сыграл в оперу» и вложил в свои музыкальные высказывания фантазию, профессионализм и, главное, азарт игры в жанр и с жанром. Во всяком случае, его мини-опера «Iордано Бруно» получилась выстроенной драматургически, и, что очень важно, слово и музыка не существовали в ней как две вещи несовместные.
Задействованные в спектакле солисты-вокалисты играли и пели искренне и довольно неплохо, особенно покорил своим чистым и редким голосом (мужским сопрано) Олег Рябец, исполнявший сразу две партии в «Бруно» и спевший мелодичную финальную «Колыбельную», созданную четвертым участником проекта, заявленным в программе как ТПО «Композитор».
