С мольбой о мире

В сценографии используются роскошные виды Средиземноморья. Фото Валентина Барановского / Мариинский театр

На новой сцене Мариинского театра состоялась премьера оперы Джузеппе Верди «Симон Бокканегра», почти неизвестного в России шедевра великого итальянца. В первых спектаклях участвовал знаменитый итальянский бас Ферруччо Фурланетто.  

Причины изначально прохладного принятия публикой открывающего третий десяток опер Верди «Симона Бокканегры» называют разные – здесь и отсутствие ярких запоминающихся мелодий, и мелодекламационная основа партии главного героя, и всего лишь один женский персонаж на фоне выясняющих отношения между собою мужчин, и перекос в сторону гражданского пафоса. В центре сюжета – конфликт между дожем города Генуи Симоном Бокканегрой, отважным мореходом-корсаром, но плебеем по рождению и аристократом Якопо Фиеско, чью дочь соблазнил Бокканегра, прижив от нее ребенка, но так и не добившись согласия на брак. Момент высочайшего триумфа, избрания главой Генуэзской республики, совпадает для главного героя с выяснением отношений со своим несостоявшимся тестем и известием о кончине любимой. Отчаянием Симона на фоне ликующего хора заканчивается пролог, по своей длительности и драматургической насыщенности спокойно тянущий на полноценное действие. Три последующих действия оперы носят ремарку 25 лет спустя и повествуют о судьбе похищенной в детстве дочери Бокканегры Марии, скрывающейся под именем Амелии в доме аристократов Гримальди и не ведающей о своем происхождении. Как и положено, у Амелии оказывается возлюбленный, ревнивый и пылкий дворянин по имени Габриэль Адорно, представляющий оппозиционный для правящего дожа лагерь. Отдельную интригу добавляет злодей Паоло Альбиани, приближенный Бокканегры, ведущий против своего шефа коварную игру.

Решение позвать для участия в премьерных спектаклях на роль старого аристократа Фиеско знаменитого итальянского баса Ферруччо Фурланетто было абсолютно верным и обеспечило значительную часть несомненного успеха, дополненного великолепной игрой мариинских солистов и ясным, прозрачным, при этом увлекательным и трепетно взволнованным прочтением партитуры Валерием Гергиевым. Антагонистом роскошного Фурланетто стал баритон Владислав Сулимский, блестяще исполнивший сложнейшую в мировом репертуаре партию. Финальная сцена примирения отравленного Бокканегры с Фиеско держала в напряжении весь зал, следивший за каждым жестом и каждой интонацией. Приглашенная в Мариинский театр итальянская команда постановщиков (совместный проект Мариинки с венецианским Ла Фениче и генуэзским Карло Феличе) превосходно справилась со своей задачей. Режиссер и художник-постановщик Андреа Де Роза, философ по одному из образований, верно уловил весьма неспешный, несмотря на кипящие страсти, музыкальный ритм, заданный в опере самим Верди, дал всем певцам показать себя в полной мере, при этом не впадая в бессмысленный оживляж и не превращая оперу в «концерт в костюмах». В той же финальной сцене противники медленно, шаг за шагом в соответствии с драматургическими волнами, двигались друг к другу, с тем чтобы на словах примирения застыть в объятиях. Одна из немногих режиссерских вольностей, которую позволил допустить себе итальянский режиссер, – это введение мимической роли скончавшейся возлюбленной Бокканегры Марии. Ее безжизненное тело выносит новоизбранный дож в Прологе, словно призрачная тень, она появляется, когда Симон выпивает бокал с подсыпанным туда Паоло (подлинная удача Романа Бурденко) ядом, и наконец в самом конце она появляется, чтобы принять душу умирающего корсара, обретшего свою дочь (отличная музыкальная и актерская работа Ирины Чуриловой), благословившего своего зятя Габриэля (Ахмет Агади) и примирившегося с тестем Якопо Фиеско. 

Сценография спектакля была выдержана преимущественно в черных тонах, на невысоком помосте в центре огромной мариинской сцены располагались и городская площадь, и кабинет дожа, и монастырская келья. Стоящая в глубине сцены внушительная «стена-стеллаж» была границей между героями и константно показываемой на заднике видеопроекции итальянского морского побережья с колыханием волн и впечатляющим рассветом в заключении. Этот самый высокий «стеллаж» то оказывался полностью закрыт черной драпировкой, превращаясь в стену, то, наоборот, обнажал свой остов, опоры которого напоминали классические колонны. Художник по свету и видеодизайнер Паскуале Мари сотворил магический визуальный ряд, давший ощутить само изменчивое настроение морского побережья, где разворачивались основные события. Художник по костюмам Алессандро Лаи нашел золотую середину в создании образов героев, стилизовав мантии, плащи и кафтаны под условную старину и при этом не впадая в историческую конкретику, которая в настоящее время в опере особо никому и не нужна. 

Тема мира между враждующими группировками, подчеркнутая в опере самим Верди, особенно остро зазвучала в наше время в связи с возрастающей конфронтацией в разных уголках Земли. Слова Бокканегры в конце второго действия: «Я призываю мир! Я призываю любовь!» – было бы очень разумно сделать девизом и для современных политиков.

Санкт-Петербург