Вера Степановская
В новой «Царской невесте» интерпретация режиссера и художника стремится к историзму.
Фото с сайта www.mariinsky.ru
На «Звездах белых ночей» премьера «Царской невесты» Римского-Корсакова, музыкальный руководитель – Валерий Гергиев, прошла в Мариинском театре – 2. Новая интерпретация оперы сменила спектакль, который шел в Мариинке больше десяти лет.
Постановка 2018 года выглядит логичным возвращением к одному из ключевых репертуарных названий для «дома русской оперы». Внимание к русскому репертуару, фестивали русских композиторов, сохранение отечественного наследия были среди первоочередных задач, которые ставил Валерий Гергиев, возглавив театр в конце 80-х годов. В 1999 году он записал спектакль для фирмы Philipps. В 2004-м театр вновь обратился к «Царской невесте», пригласив Юрия Александрова, который перенес действие оперы в сталинское время. Сегодня в репертуар Мариинского театра входят почти все оперы Римского-Корсакова. По словам Гергиева, обращаясь еще раз к «Царской невесте», театр хотел освежить свой взгляд на этот шедевр композитора.
Ставить оперу был приглашен Александр Кузин – режиссер драматического театра, недавно с успехом дебютировавший в опере очень удачной постановкой оперы Родиона Щедрина «Не только любовь» в Концертном зале Мариинского театра. Его «Царская невеста» выглядит попыткой исследования возможностей традиционного решения оперного спектакля. У такого подхода есть очевидные плюсы: он позволяет публике сосредоточиться на переживании и осмыслении самого произведения, а не на современных аллюзиях, которые оно вызывает.
Это именно опера Римского-Корсакова по драме Льва Мея. Декораций почти нет, те, что есть – выбеленные и темные дрекольные стены отражают контраст темных страстей и чистой любви. Возникает эдакий вариант «Тангейзера». А Римский-Корсаков Вагнером интересовался, только будучи погруженным в этнографически-бытовую атмосферу. Историчность костюмов обманчива, что оборачивается почти китчем. В «Царской невесте» много быта, постановка это учитывает, но сознательно подчеркивает новодельность – как в восстановленном храме Христа Спасителя. Опричники похожи то ли на казаков, то ли на отряд черкесов.
Тон задает заставка в конце увертюры: Григорий Грязной смотрит на Марфу, всю в белом, которая поднимается по лестнице среди стерильных декораций вверх – к храму, к небу. Глухая бревенчатая стена опускается, оставляя героя наедине с темными страстями, и Грязной на просцениуме начинает свой монолог и знаменитую арию «С ума нейдет красавица!». Этот прием с арией перед залом будет еще несколько раз повторен режиссером.
Поют свои солисты театра. Алексей Марков – Григорий Грязной номер один в театре. В русском костюме и гриме он традиционно хорош в этой партии. Любаша Юлии Маточкиной с необыкновенно красивым меццо не совсем привычна, здесь это, с одной стороны, почти Медея, с другой – русская баба, «Катерина Измайлова», готовая пойти на все ради физической страсти. В этом образе значительно меньше благородства, чем публика привыкла видеть. А Марфа (Анна Денисова – находка для партии) – наивная девочка, живущая в «зеленом саду» своей души.
Меня в школьные годы всегда чрезвычайно занимала история о находке ее нетленного тела во время строительства московского метро. Что потом с ним произошло? Здесь ее сумасшествие похоже на юродство. Интересно, что хоть режиссер в буклете и заявляет, что ставит трагедию шекспировского масштаба, никому из героев он не сочувствует.
Ансамбль весь хорош: Собакин Станислава Трофимова аутентичен в роли и впечатляет вокалом, Михаил Петренко делает Малюту Скуратова ярким персонажем, хоть и злодеем, конечно. Еще один злодей – Бомелий в превосходном исполнении Андрея Попова. Оркестр под управлением Гергиева звучал великолепно. Публика спектакль приняла с восторгом, овации продолжались долго, но главное, как слушали саму оперу!
Санкт-Петербург
комментарии(0)