Как в Евросоюзе делят российские активы

Канцлер Германии Фридрих Мерц и председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен имеют разное представление о том, кто в случае чего расплатится за кредит, выданный Украине в счет активов РФ. Фото Reuters

На минувшей неделе произошли два на первый взгляд не связанных друг c другом события, которые тем не менее имеют прямое отношение друг к другу. Канцлер Германии Фридрих Мерц, премьер-министр Великобритании Кир Стармер и президент Франции Эмманюэль Макрон в ходе телефонного разговора договорились о скоординированной позиции по использованию российских активов. Бывший канцлер Германии Ангела Меркель, презентуя книгу своих воспоминаний в Венгрии, дала интервью местному порталу Partizan. В нем она изложила ту же мысль, которая проходит через всю ее книгу: российско-украинского конфликта удалось бы избежать, будь у ЕС и, шире, у Запада единая консолидированная позиция в отношении России.

В качестве примера отсутствия такой позиции Меркель привела свою попытку в 2021 году предложить альтернативу Минским договоренностям, сорвавшуюся по вине Польши, Литвы, Латвии и Эстонии. Напоминание, что эта четверка несет долю ответственности за трагические реалии сегодняшнего дня, власти четверки взбесило. Их ответы – от статьи эстонского депутата, где он в сердцах обозвал Меркель дурой, до комментариев на уровне глав МИД – сводятся к одному нехитрому тезису: во всем виновата Меркель и такие, как Меркель. Они с Россией договаривались, а надо было максимально обострять отношения, без всяких там совместных проектов и «перезагрузок». То есть в четверке, по-видимому, всерьез считают, что довести дело до войны РФ и Запада в году этак 2005-м было бы самой правильной стратегией. Все равно же не прибалтам с поляками воевать. Воевать (как им кажется) будут за них. Те же немцы с американцами – как неформальные лидеры ЕС и НАТО соответственно.

Что ж, если ты – маленький, но входишь в большой союз, где твое влияние невелико, ты можешь себе позволить строить внешнюю политику на одном из ее направлений, руководствуясь только своими историческими обидами и националистическими комплексами. Страна – экономический лидер большого союза такой «роскоши» себе позволить не может. Ответственные за ее внешнюю политику должны быть реалистами и исходить из существующего, а не желаемого положения дел, просчитывая последствия своих решений и отдавая себе отчет о цене, которую придется заплатить за ошибку. К счастью, Меркель это понимала. Поэтому она пыталась в меру своих сил экономически связать ЕС и Россию, чтобы сделать их, несмотря на столь разные политические системы, по возможности безопасными друг для друга. Иногда Меркель, даже в отличие от большинства своих западных коллег, не пропускала мимо ушей слова ее российских собеседников о том, что их чрезвычайно волновало. О событиях в Киеве в 2004 и 2013–2014 годах, о Грузии 2003 года, об Армении 2018 года, о свержении Муаммара Каддафи и Саддама Хусейна, о расширении НАТО – словом, о возможной перспективе насильственной «демократизации» России с Запада.

В результате этой более или менее удачно проводимой политики (от которой, кстати, выиграли и страны четверки, о чем они очень стараются забыть: недаром сейчас среди кричащих там о необходимости «додавить Россию» находится так много персонажей, которые вели с Россией бизнес) получились почти два десятка лет мира и относительного процветания. Два десятка лучших лет в жизни на памяти миллионов наших соотечественников. Если уместно говорить об историческом долге Германии перед Россией, то можно сказать, что она стараниями Меркель его вернула, спасая нас – от нас, а заодно и наших соседей от их глупости.

Но, сказав «спасибо» экс-канцлеру за то, что у нее получилось и что не получилось, неизбежно придется задаться вопросом, а что же будет дальше. Рано или поздно российско-украинский конфликт закончится, ибо ничего не бывает навсегда. О той постспецоперационной реальности, когда России и Евросоюзу придется как-нибудь восстанавливать отношения, с недавних пор задумываются в руководстве ЕС. «Мостом» в это пока еще очень туманное будущее в Брюсселе, похоже, считают арестованные российские активы. Это переведенные в деньги свыше 200 млрд евро российского Центробанка, которые находятся в распоряжении бельгийского депозитария Euroclear, и еще примерно 12 млрд евро – российских частных лиц. С 2022 года в ЕС шли споры, что со всем этим делать. На сегодняшний день единственное решение, принятое на данный счет, предусматривает передачу Украине доходов от арестованных активов. Это несколько миллиардов.

Судьба активов, как, видимо, рассчитывают в Брюсселе, станет единственной серьезной экономической темой, которая свяжет ЕС и Россию. Ведь от российских природных ресурсов намерены по возможности отказаться и, чтобы вернуть себе прежние рынки, Москве нужно будет приложить очень серьезные усилия, которые займут не один год. А 200 млрд (примерно 30% ВВП Бельгии), между тем, никуда не денутся. Значит, вокруг них можно будет выстраивать новую систему экономических взаимоотношений взамен разрушенной старой.

Не так давно председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен обнародовала план, касающийся основной суммы арестованного. В нем отвергнуто радикальное, отстаиваемое четверкой предложение просто конфисковать активы и передать их Киеву (с этим категорически не согласна по крайней мере одна страна ЕС – Бельгия, где и находится Euroclear). 

По плану фон дер Ляйен, большую часть российских денег (около 140 млрд евро) действительно нужно пустить на вооружение украинских военных (или на покрытие ранее данных на ту же цель займов), но в виде кредита, который будет погашен, когда Россия согласится «возместить ущерб» Украине. Иными словами, Москва и Киев как-то должны договориться о снятии взаимных претензий. А потом кредит будет возвращен либо Украиной (что представляется невероятным, так как трудно допустить, что РФ согласится выплатить ей почти 200 млрд евро), либо гарантами кредита. Дальше план фон дер Ляйен не простирается, но, судя по всему, расчет делается на то, что постспецоперационной России очень потребуются эти 200 млрд евро. Тогда будут долгие, непростые переговоры об их возвращении с западными условиями и инвестициями и, конечно, со снятием санкций. В конечном счете должно получиться до некоторой степени возвращение ко временам Меркель. Европа и Россия опять будут находиться в одной прочной экономической упряжке, и, значит, можно попытаться с учетом прежних ошибок построить между ними долгосрочный мир, а не перемирие перед новым конфликтом.

Оставим в стороне вопрос о приемлемости для Москвы этого плана, предусматривающего торги с Россией за российские же активы. Сейчас в Брюсселе обсуждают только самое начало его реализации. На этом этапе главная проблема для брюссельских бюрократов – как найти гарантов кредита, тех, кто готов из своего кармана выплатить 200 млрд евро. Задача не из легких, учитывая, с каким скрипом и скандалами страны Евросоюза соглашаются повышать расходы на оборону и тратиться на помощь Украине.

Дверцу на «кухню» закулисных споров недавно слегка приоткрыл канцлер Германии Мерц. Он опубликовал статью в The Financial Times, где предложил сделать гарантом кредита весь Евросоюз. Надо полагать, Мерц, в отличие от Меркель, оптимист и верит, что спустя четыре года ЕС все-таки сможет выработать консолидированную позицию в отношении России. Как-то выйдет найти общий язык с теми же Литвой, Латвией, Эстонией и Польшей, чтоб они забыли про требование конфискации. Как-то получится уговорить Венгрию, вообще предлагающую не помогать Украине, а доходы от российских активов разделить между странами Евросоюза. Тут уместно поставить словосочетание «и т.д.», потому что там, где заходит речь о трате денег налогоплательщиков, возражения могут быть у очень многих стран, что исключит принятие какого-либо общего решения.

Памятуя об этом, фон дер Ляйен предлагает ограничить число гарантов и сделать ими отдельные государства, а не ЕС в целом. Это, видимо, и обсуждали Мерц, Макрон и Стармер. К сожалению, по их совместному заявлению понять, до чего именно они договорились, невозможно. «Мы готовы двигаться в направлении скоординированного использования стоимости замороженных российских суверенных активов для поддержки Вооруженных сил Украины и, таким образом, привести Россию к столу переговоров». Эта формулировка, содержащаяся в заявлении, оставляет простор для толкований. Ясно одно: это не последние переговоры на данную тему. А их конечный результат (или конечный провал) может быть очень скоро.