Фото сайта er.ru
На заседании бюро высшего совета «Единой России» ее председатель Дмитрий Медведев заявил, что «борьба против внешнего врага сейчас гораздо важнее, чем межпартийные разногласия». «Единая Россия», по его словам, могла бы помочь «другим патриотическим силам» выстроить диалог с идеологическими единомышленниками за рубежом. Медведев предлагает «выстраивать зарубежную работу в качестве единой линии». «Это делают и другие страны, ничего удивительного в этом нет, – сказал он. – Напротив, те политические силы, которые пытаются за границей занимать какую-то иную, антигосударственную, позицию, в целом должны быть устранены из политического ландшафта».
Можно сказать, что Дмитрий Медведев одновременно очертил и действующие правила игры в легальной политике в России, и контуры межпартийного консенсуса. Раньше подобные консенсусы позволяли партиям проходить в парламент. Сейчас они становятся просто условием существования.
Проведено четкое разделение всех политических сил на «патриотические» и «антигосударственные». Под патриотизмом в последние месяцы, очевидно, подразумеваются антизападничество, критика «нетрадиционных для России» ценностей, абсолютная поддержка спецоперации и шире – любых внешнеполитических инициатив власти и действий государственных органов за границей. Разворот на Восток, видимо, тоже входит в пакет.
Если партия выполняет все эти условия, она может позволить себе заниматься политикой в России, бороться за места в парламенте, выдвигать своих кандидатов в мэры, губернаторы и даже на пост президента. Допустимо, например, критиковать систему образования, бороться за снижение или, наоборот, повышение налогов, требовать пересмотра пенсионной реформы. При этом «зона СВО» во внутренней политике постепенно разрастается. И уже не очень понятно, может ли депутат N, обсуждая бюджет, заявить, что приоритетом должны быть здоровье, образование и культура, а не оборона. Раньше это допускалось. Сейчас это, кажется, не просто несвоевременно, но еще и непатриотично.
Слова Медведева о том, что «антигосударственные» силы нужно устранить из политического ландшафта, по сути, фиксируют то, что уже и так сделано. В легальном политическом поле России не осталось несистемной оппозиции, ее деятели либо в эмиграции, либо в тюрьме, либо с клеймом иноагентов. Такое вытеснение становится декларированной нормой, подкрепленной ссылками на различные законы.
Председатель «Единой России», говоря о выстраивании общей партийной линии в зарубежной работе, ссылается на опыт других стран. О каких странах идет речь, не конкретизируется. Если имеются в виду развитые демократии, то там очень сложно говорить о внешнеполитическом консенсусе. Достаточно вспомнить, какую роль военная кампания в Ираке играла на выборах американских президентов. Участие в блоках, вступление в объединения типа Евросоюза, отправка солдат и офицеров на Ближний Восток, израильско-палестинская проблема, отношения с Россией, Китаем, Ираном, Турцией, Саудовской Аравией – все это было и остается предметом споров политических сил, ни о какой единогласной поддержке власти здесь не может быть и речи. Даже сейчас, когда мы постоянно слышим об «объединившемся против России Западе», в США или европейских странах слышны голоса тех, кто, например, требует посадить Зеленского за стол переговоров или не передавать Украине оружие. И звучат эти голоса не из тюрем и застенков – это высказываются участники легального политического процесса, подчас парламентарии.
Свободная и энергичная партийная жизнь дает власти обратную связь по внутренней политике. Но абсолютно то же самое можно сказать и о политике внешней, во всем ее многообразии.
Ольга Соловьева 
