В деле Пичугина оснований для секретности нет

– Сергей Анатольевич, как часто случается российским судам рассматривать уголовные дела в закрытом режиме?

– Международные акты и российская Конституция требуют открытого судебного разбирательства, причем это касается не только рассмотрения дела по существу в суде первой и апелляционной инстанций, но и процедур судебного контроля. Верховный суд в постановлении от 5 марта 2004 года, посвященном тонкостям применения нового Уголовно-процессуального кодекса, это подтвердил. Закон, правда, позволяет в некоторых случаях делать судебное заседание открытым. Но по делам об убийствах, о покушениях на убийство закрытые заседания очень редки.

– Насколько редки?

– Думаю, дела об убийствах разбираются при закрытых дверях не более чем в одном случае из ста. Поэтому дело Пичугина почти уникально.

– Эта уникальность обоснованна?

– Мне сложно об этом говорить: ведь дело засекречено, а потому познакомиться с ним у меня не было возможности. На основании того, что уже сообщалось в прессе, я могу предположить, что засекречивание судебного разбирательства по делу необоснованно.

– По каким критериям все-таки можно определить, должно быть дело секретным или нет? Особенно в тех случаях, когда речь идет об уголовных преступлениях, а не, скажем, о государственной измене?

– Эти критерии определены федеральным законом. Ограничение публичности судебного разбирательства возможно только в той мере, в какой это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, обеспечения обороноспособности страны и безопасности государства. Согласно закону, дело может слушаться в закрытом режиме, например, тогда, когда иной порядок чреват разглашением данных о личности секретных информаторов или о технических средствах и специфических методах оперативно-разыскной деятельности. Так, если в процессе рассказывается о конструктивных особенностях прибора, который с помощью лазерного луча снимает звуковые колебания с оконного стекла и расшифровывает происходящие в комнате беседы, целесообразно ограничивать гласность процесса. Если такой прибор применялся при подслушивании разговоров обвиняемого, то секретным являлся не факт его применения, а именно его конструкция.

Также в закрытом режиме, чтоб не будоражить лишний раз общественность, могут слушаться дела об особо шокирующих преступлениях. Или, например, если в ходе слушаний обвиняемый должен рассказать, как он мастерил бомбу. Эта информация также может быть засекречена, чтобы она не стала инструкцией для каких-нибудь подражателей-последователей.

Но во всех случаях степень открытости слушаний определяет судья. Он вправе, например, сделать закрытой лишь часть процесса. Так происходит, скажем, когда в суде допрашивается свидетель, безопасность которого находится под угрозой, – и председательствующий вправе удалить публику из зала судебного заседания.

Насколько я понимаю, в деле Пичугина оснований для секретности практически нет. Как сообщалось в прессе, представитель государственного обвинения заявил, что прокуратура не планирует использовать в процессе те документы, на основании которых дело было засекречено.

– А как бы вы могли прокомментировать тот факт, что на стадии следствия дело было открыто? С него снимали копии адвокаты и даже свидетели. И вдруг в суд оно поступает засекреченным.

– Одно из требований Закона «О государственной тайне» – это своевременность засекречивания. Если информация стала достоянием гласности, ее уже нет смысла засекречивать. Таким образом, можно говорить, что в деле Пичугина это требование закона также оказалось нарушенным.

– Таким образом, в деле Пичугина нет никаких шокирующих подробностей, нет каких-либо засекреченных свидетелей, не применялось каких-либо тайных технических средств, более того, все, что есть в деле, стало известно общественности еще в ходе следствия, то есть ни одно из требований закона не соблюдено. Но, несмотря ни на что, судья вопреки требованию Пичугина слушать дело в открытом режиме принимает решение о проведении судебных слушаний в закрытом режиме. Почему?

– Мне трудно понять здесь логику судьи. Очевидно, прокуратура очень настаивала, и суд пошел ей навстречу, хотя это и не основано на положениях закона.

– Есть ли у защиты возможности обжаловать решение суда о проведении судебных слушаний в закрытом режиме?

– В законе об этом ничего не говорится. Но в последние годы Конституционный суд выносит постановления и определения, значительно расширяющие практику «промежуточного», до постановления приговора, обжалования судебных актов, а потому не исключено, что и по данному вопросу может быть принято определение кассационной инстанции, отменяющее решение Московского городского суда.

Если же Верховный суд откажет в обжаловании, то остается еще Конституционный суд, который должен будет определить, не противоречит ли подобное произвольное применение закона Конституции России, гарантирующей гражданам право на открытое судебное разбирательство.