Иеромонах Иларион МНЕ БЫЛО лет тринадцать или четырнадцать, когда я впервые узнал о царственных мучениках, прочитав книгу "Письма Царской семьи из заточения". Эта книга меня глубоко потрясла. Изданная в 70-е годы в Джорданвилле и распространявшаяся в "самиздате", эта книга была документом огромной нравственной силы, свидетельствующим о глубокой вере, беспредельной преданности России, мужестве и смирении всех членов царской семьи в последние месяцы их жизни. Столько света, столько любви, столько простой человеческой нежности в этих простых по форме, но необычайно насыщенных по содержанию письмах.
Считаю, что и государя императора Николая Александровича, и государыню императрицу Александру Федоровну, и наследника цесаревича Алексия, и великих княжон Татьяну, Ольгу, Марию и Анастасию можно и нужно канонизировать как страстотерпцев в числе многих и многих новомучеников и исповедников российских, ставших безвинными жертвами богоборческой власти. Думаю, императора Николая Александровича можно было бы канонизировать не только как человека, мужественно встретившего испытания, но и как семьянина, пламенно и жертвенно любившего свою супругу, своих детей.
По моему мнению, канонизировать нужно не только царскую семью, но и всех убиенных в ту страшную ночь в Екатеринбурге, включая доктора Боткина и царских слуг. Существуют сомнения в том, что некоторые из слуг принадлежали к Православной Церкви. Но даже если кто-то из них был католиком или протестантом, разве это препятствие для канонизации? Разве нельзя его смерть истолковать, если хотите, как "переход в православие", как "крещение кровью" в том смысле, в каком это выражение употреблялось в древней Церкви? В раннехристианскую эпоху мучениками нередко становились люди, которые при жизни не знали Христа, которые узнавали Его лишь перед смертью. Нередко случалось следующее: актер, игравший роль Христа в богохульной театральной постановке, вдруг, в момент исполнения пьесы, становился христианином, исповедал открыто свою веру во Христа и тут же бывал умерщвлен. Такие люди умирали за Христа, не получив крещения, но они крестились собственной кровью, и никто уже не вспоминал об их прежней жизни: Церковь почитала их за мученический подвиг, на их гробах совершали евхаристию. Если будут канонизированы царственные мученики - канонизированы именно как мученики, страстотерпцы - то, я глубоко в этом убежден, должны быть канонизированы и их слуги, перед которыми встал выбор: уйти или остаться; но они остались - остались добровольно для того, чтобы разделить участь царской семьи.
Сказав все это, я не могу не упомянуть о тех трудностях, с которыми, на мой взгляд, столкнется Русская Православная Церковь, принимая решение о канонизации царственных мучеников. Главная трудность заключается в том, что сегодня царственные мученики не почитаются всенародно, тогда как канонизация святых должна быть следствием их всенародного почитания. Сегодня есть отдельные христиане, группы людей, даже целые приходы, где царственных мучеников почитают, где им уже служат молебны, не дожидаясь санкции церковных властей (впрочем, такие молебны совершались некоторыми священниками тайно и в советское время). Однако множество искренних членов Православной Церкви еще не готово к канонизации.
В этом я убедился во время посещения одной из духовных семинарий Русской Православной Церкви. Мне был поставлен вопрос о моем отношении к канонизации царской семьи. Я сказал, что являюсь сторонником канонизации, однако отметил важность всенародного почитания. Тогда студенты, вставая один за другим, начали приводить аргументы против канонизации, причем речь шла не столько о царской семье, сколько конкретно об императоре Николае II. Вспоминали и про "кровавое воскресенье", и про Распутина, и про спиритические сеансы, в которых участвовали император и императрица, и даже про то, что царь курил.
Тогда я решил провести импровизированный "опрос общественного мнения". Предложил студентам (их в классе было около шестидесяти) три варианта ответа: 1) я за канонизацию императора Николая II; 2) я считаю, что императора нельзя канонизировать сейчас, однако впоследствии, если будет всенародное почитание, его можно канонизировать; 3) я против канонизации императора Николая II. Мнения разделились примерно поровну между 2-м и 3-м вариантом ответа, и лишь две-три руки поднялось в поддержку немедленной канонизации. Скажу честно, для меня такой результат был полной неожиданностью. Я ждал, что половина будет за канонизацию и половина против (как, по свидетельству профессора Алексея Ильича Осипова, обстоит дело в московских духовных школах).
И здесь возникает вопрос: если студенты Духовной семинарии, которые через два-три года станут священниками, в большинстве своем не приветствуют канонизацию, с какими чувствами они будут служить молебны царственным мученикам? Даже если голоса разделились бы не пятьдесят на пятьдесят, а, скажем, семьдесят против тридцати (т.е. 70% за канонизацию, а 30% против), даже и в этом случае мы не должны сбрасывать со счетов тех людей, кого канонизация царской семьи соблазнит или, может быть, вообще оттолкнет от Церкви.
Нельзя не учитывать и того, что, хотим мы этого или не хотим, к канонизации обязательно "примажутся" те люди, которые в ней заинтересованы не по церковным, а по политическим соображениям. Они сделают все, чтобы исказить саму идею канонизации. Те, кому хочется канонизировать идею самодержавия, канонизировать XIX век и наше дореволюционное прошлое, используют прославление царственных мучеников в своих целях.
И вряд ли руководству Церкви удастся убедить общественное мнение в том, что Церковью движут не политические, а чисто религиозные мотивы. По моему впечатлению, наше общественное мнение просто еще не готово к канонизации. Мы не сможем всем объяснить, что "святым" является не тот человек, который своим правлением довел Россию до революции, не тот, кто, хотя бы и косвенно, виновен в "кровавом воскресенье", не тот, кто был послушным орудием собственной жены, не тот, кто находился под влиянием Распутина (а ведь именно так думает о последнем русском царе большинство из тех, кто окончил советскую школу). Мне кажется, что нужно сначала изменить общественное мнение, причем не только внутри Церкви, но и в целом в российском обществе, и потом уже причислять царственных мучеников к лику святых. Канонизация не должна стать источником разделения и поляризации в Церкви и обществе.
Какой же выход из положения? Думаю, мы должны прежде всего озаботиться тем, чтобы рассказать людям правду о последнем русском царе и его семье. Мы должны не представлять в лице Николая II сусальный образ идеального монарха, это было бы неоправданной ложью, а рассказать о нем как о человеке, в жизни которого были ошибки, но который их многократно искупил своим страданием и смертью. Разве не было трагической ошибкой отречение Николая II от царского престола? Но ведь и апостол Петр отрекся от Христа. Кто же из нас может упрекнуть Петра за его грех, зная, что он многократно искупил его своим апостольским подвигом и мученической смертью? И кто из нас вправе судить Николая II за его ошибки, зная о его последних днях, страданиях и смерти?
Когда широкие слои общества узнают о нравственном подвиге царственных мучеников в последние месяцы их жизни, тогда можно будет не бояться негативных последствий канонизации. В дни, предшествующие 80-летней годовщине убиения царской семьи, по всем телевизионным каналам шли передачи, посвященные этому событию. Рассказывали и о екатеринбургской трагедии, и о взаимной любви Николая и Александры, и о царских детях, и об их слугах. Я думаю, у многих, кто раньше не знал об этих людях, что-то в душе перевернулось. Думаю, многие, посмотрев эти передачи, испытали то, что я испытал в юности, когда впервые прочитал "Письма Царской семьи из заточения". Может быть, именно в июльские дни 1998 года, несмотря на то что споры вокруг "екатеринбургских останков" не позволили всем сосредоточиться только на духовном осмыслении екатеринбургской трагедии, начался у многих процесс переоценки и пересмотра их отношения к последнему русскому императору и его семье - процесс, который впоследствии перерастет во всенародное их почитание как страстотерпцев.
