Петр Резвых Мишель Фуко. Ненормальные / Пер. с фр. А.В. Шестакова. - СПб.: Наука, 2004, 432 с.
Хотя Мишеля Фуко в России переводят и издают много и охотно, до полного знакомства с его наследием русскому читателю еще очень далеко. Свидетельством тому служит новый том его лекций 1974-1975 гг., изданный питерской "Наукой", - первый, но наверняка не последний, поскольку французское издание лекционных курсов, прочитанных им в Коллеж де Франс за более чем двенадцать лет преподавательской деятельности, указанными годами отнюдь не ограничивается.
Темы, над которыми Фуко размышляет в лекциях, русскому читателю уже отчасти знакомы. Что означает признать кого-то ненормальным? Как возникают сами понятия нормы и патологии? Кто и по какому праву устанавливает границы между тем и другим? Почему это разграничение осуществляется от имени науки и в какой мере оно действительно носит характер знания? В поисках ответов на эти вопросы Фуко терпеливо распутывает тесно переплетенные нити юридического, медицинского и политического дискурса в Европе Нового времени, постепенно вычерчивая перед слушателями впечатляющую картину исподволь совершающейся метаморфозы самого существа власти, определившей, по его мнению, политическую реальность современного Запада.
В общих чертах ход мыслей Фуко выглядит так. До XVIII века главным инструментом власти было исключение, преследование или отторжение индивидов, не отвечавших некоторому общезначимому образцу. Но на рубеже XVIII-XIX веков формируется новый, гораздо более изощренный механизм власти, основанный не на отторжении непокорных, а на активном вовлечении их в сферу властного контроля. Для первого типа власти характерно представление о преступнике как монстре, поведение которого абсолютно необъяснимо и обезвредить которого может лишь казнь или изоляция. Второй тип основан на совершенно ином образе преступника: здесь речь идет о ненормальном индивиде, чьи отклонения от нормы подлежат научному объяснению и истолкованию, а затем и коррекции с помощью особых, специально для этого разрабатываемых приемов. Ненормальный подлежит не столько наказанию, сколько экспертному обследованию и последующему исправлению в процессе лечения и дисциплинарного воспитания. По мере того как образ монстра вытесняется образом ненормального, власть постепенно перестает быть грубой силой, действующей извне, и превращается в осторожное, вкрадчивое присутствие, пронизывающее самые интимные сферы частной жизни, прежде всего сексуальную. Этот незаметный контроль, не имеющий внятного источника, но проникающий повсюду и эффективно поддерживающий определенный общественный уклад, и стал, по мысли Фуко, основой современного западного общества.
Однако Фуко не просто развивает красивую кабинетную теорию, но стремится повсюду основывать свои выкладки на конкретных исторических фактах. Тщательно всматриваясь в документы, он пытается разглядеть проступающие контуры новых властных механизмов в судебных отчетах, докладах медицинских экспертов, сухих формулировках научных трактатов по психиатрии, пастырских наставлениях к проведению исповеди. Читателям "Рождения клиники", "Истории безумия" или "Истории сексуальности" эта методика уже знакома, но, быть может, нигде она не применяется с таким блеском, как в "Ненормальных". Приводя бесчисленные, нередко экзотические примеры, Фуко никогда не теряет главных ориентиров исследования: каждое попутное замечание ложится, как кусочек смальты в мозаике, на строго предписанное ему место в общей картине процесса. Для любителей размашистых культурологических обобщений такой урок интеллектуальной дисциплины особенно полезен.
Впрочем, помимо сугубо научных достоинств у книги есть и еще одно очень привлекательное свойство. Французские издатели, готовя к печати лекции Фуко на основе расшифровки магнитофонной записи, бережно сохранили в тексте все, что донесла до нас пленка, - живую интонацию речи, попутные замечания, указывающие на время и место действия, невольные оговорки, смех публики во время цитирования особенно анекдотичных документов... Все это есть и в русской версии, так что пресловутый эффект присутствия самый что ни на есть полный. Так и чешутся иногда руки написать лектору записку с вопросом. Жаль, что он уже не ответит.
