Михаил Богатов
Баррикады, хлеб и зрелища чужды учению о бытии. С.Дали.
"Загадка Гитлера". 1937. Национальный музей королевы Софии, Мадрид
Что есть онтология? Прежде чем броситься в стихию ответа на этот вопрос (броситься в стихию вопроса не так-то просто), мы должны определиться с самим этим нашим мы, с самим мы нас самих. Онтология сама по себе, а мы сами по себе – не выходит. Онтология сама по нам, даже если мы – сами по себе. Просто это такая непростая онтология.
Перед нами здесь – знаменитый одиннадцатый тезис Маркса о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, задача же в том, чтобы его изменить». Придется сразу отказаться от мягкого и толерантного рассмотрения этого тезиса; отныне он может выглядеть и выглядит только так: те, кто не видят того, что философия различным образом изменяла мир, никогда не смогут его объяснить. Это уже не Маркс, но иначе не получится. Иначе: философия на службе у нефилософии; и уже совершенно неважно, кто или что скрывается здесь за этим самым нефилософским «не». Это просто неинтересно, то есть невнутрибытийственно.
Тем самым мы проясняет себя нам в качестве тех, кто уже не может тешить себя надеждой на то, что вместо занятий философией станет ею самой. Иначе, кроме как через праздное освобождение в неторопливых ученых беседах, онтология не случится; баррикады, хлеб и зрелища чужды учению о бытии. Отвлечение на последние одаряет иллюзорной надеждой на то, что само бытие и есть это всё: баррикады, хлеб и зрелища. Но отвлечение, не способное быть распознанным в качестве такового, лишь отводит по институциональным руслам философских местоположений силы тех, кто обладает лишь слабостями в отношении бытующего и неспособен к бытию.
