Ян Шенкман Такое ощущение, что этот номер "Иностранной литературы" должен быть не февральским, а мартовским. По крайней мере женская тема в нем явно преобладает. Преждевременная весна сказывается во всем: и в политике, и в погоде, и в литературе. Мы в легком недоумении. Весна всегда приходит неожиданно, не вовремя и внезапно.
Итак, женщины. Флер Эдкок, Наталия Гинзбург и Дорота Масловская. Три разноликих, разноязыких и разных по настроению автора. Все вместе они и создают противоречивую весеннюю атмосферу.
Флер Эдкок - новозеландская поэтесса, пожалуй, самая крупная в этом экзотическом государстве. Пишет, естественно, по-английски. Более того, носит гордое звание кавалера ордена Британской империи. И если б по нелепой случайности она оказалась мужчиной, окружающие называли бы ее почтительным словом "сэр". "Искусство - это то, что хочется вставить в рамку", - так формулирует Эдкок свое кредо. И действительно, в каждом ее тексте, даже самом коротеньком, - законченная картинка: "Ты распластался на белом песке, / Под головой - камень, на губах - улыбка. / Тронул мою руку и прошептал: / "Приляг". Просто и ясно. Никаких тебе метафор, аллюзий и смутных ассоциаций. Жизнь отдыхающих как она есть. В Новой Зеландии, я так полагаю, куда ни плюнь, всюду жизнь отдыхающих.
Сложнее с Наталией Гинзбург, итальянской писательницей и драматургом, автором повести "Дорога в город" (перевод Арины Маркиной). Сложнее потому, что Гинзбург не только описывает итальянские пейзажи (не менее колоритные, чем новозеландские), но и рассказывает непростую историю влюбленной девушки. Влюбленной и даже беременной.
Чем-то это похоже на "Брак по-итальянски". Много детей, теснота, постоянные ссоры и темпераментное выяснение отношений. Неореализм в действии. Об этом говорит не только дата написания повести (1964), но и весь антураж. Немногословные мужчины носят пиджаки и дерутся. Крикливые женщины работают на фабрике, едят мороженое и занимаются неуклюжим сексом в дешевых гостиницах. Удручающий дефицит воздушных замков. Каждый эпизод, каждое слово у Гинзбург можно потрогать и попробовать на зубок.
Роман "Польско-русская война под бело-красным флагом" польки Дороты Масловской по настрою прямо противоположен "Дороге в город". Во-первых, это дебют. Дебют молодой женщины, студентки Варшавского университета. Под "Польско-русскую войну" редакция "Иностранки" открыла даже новую рубрику, в которой обещает публиковать первые книги зарубежных писателей. Не всех, разумеется, а лишь тех, кто написал нечто громкое. Роман же Масловской поднял в Европе оглушительный бум. Его уже читают и обсуждают на французском, итальянском, голландском...
Во-вторых, этот текст космически далек от черно-белого реализма. Он весь расцвечен кислотными цветами ночных клубов и неоновыми огоньками рекламы. Настоящая мартовская истерика. Добавьте к этому наркотический угар, антирусские настроения - и картина постепенно оформится.
И, наконец, язык. Он, очевидно, главный герой "Польско-русской войны". Роман написан на сленге, и, как его можно было адекватно перевести, для меня остается загадкой. Тем не менее это удалось литературоведу Ирине Лаппо. Ну например: "Все пучком, элегантное возвращение из мира усопших в мир живых и разговаривающих, возвращение, что ни говори, с помпой, трубы и фанфары, тетя Амфочка мертвого на ноги поставит. Мне уже нас...ть на те валуны, которыми заблевано все ванное оборудование, откуда они взялись и все такое, вопрос похерен, и я уже не буду его обсуждать с этой придурочной камикадзой. Потому что ее нарциссическая карьера псевдоинтеллектуалки не входит в этот момент в мои приоритеты".
О какой поворот! Тут уже не Саган, с которой почему-то сравнивают Масловскую, а польский Буковски. Или, страшно сказать, Роман Сенчин. Такой же любитель описывать "пустое" существование, которое ведет поколение Ноль, и ненавистник высоких ценностей. Сплошной журнал "ОМ" 98-го года. Было и прошло, оставив легкое похмелье, невнятные воспоминанья и сожаление об упущенном времени.
"Хватит гнать пургу", - говорит тусовщик Сильный из "Польско-русской войны". Действительно, хватит. До весны остался один календарный месяц.
