В колесе сансары

Вращаясь в колесе, он цитировал поэта Осипа Мандельштама и философа Мераба Мамардашвили. Иллюстрация создана при помощи нейросети «Шедеврум»

Павел старался жить легко и просто: каждое утро вставал по будильнику, ел, уходил на работу, приходил и ложился спать, чтобы назавтра повторилась обычная процедура, пока однажды в его доме не поселилась необычная соседка. Павел при всем желании не смог бы описать ту гамму чувств и эмоций, которые охватывали его при одном взгляде на молодую женщину, однако как он ни старался увлечь соседку, та ни на что не реагировала и явно что-то скрывала.

Павел задумался и представил: вдруг она какая-нибудь незаконнорожденная дочь известного актера, вынужденная по стечению обстоятельств обитать в трущобе, или вообще иностранка, сбежавшая от ревнивого мужа, выучившая русский язык и намеренная жить здесь, в России, а не там, где ее разыскивают полиция и разъяренный супруг. Постепенно мужчина стал уставать на работе: он то копался в кипах бумаг, то забывал об отчетности, скупо здоровался с коллегами и уходил домой поздно вечером, чтобы тянуть неизменный кофе, смотреть футбол и засыпать с тягучими мыслями о странной соседке, так быстро завладевшей его сознанием.

В один из выходных Павел возвращался от родственников, слегка подвыпивши, – настроение было прекрасное, и он исполнял весь свой обычный репертуар от Вертинского до Галича, причем до дома было шагов двадцать, когда он неожиданно столкнулся с соседкой и, конечно, решил снова с ней заговорить, только на этот раз уже решительней, ведь хмель вел Павла туда, куда трезвым он не осмелился бы шагать. Павел сел на лавку и внимательно посмотрел на женщину, что-то пробормотал, однако членораздельной речи не последовало, и мужчина испугался. К ужасу соседки, словно в нервном приступе, он обхватил голову руками, выронил портфель и изрек: «Расстояние от меня до тебя – это и есть ты». Соседка даже остановилась от таких речей и подумала – то ли это бред, то ли сосед действительно ею увлечен и пытается любым способом заинтересовать, но и в том и в другом случае он, оказывается, не так уж скучен. Павел в это время отдышался, опять сжал голову руками и будто продолжил: «Вот верно, что мы все находимся в колесе сансары, ничего не можем с этим поделать и потом мучаемся, ведь недаром заметил классик…» Соседка не знала, что и думать: может быть, Павел уже в такой степени опьянения, что ему требуется срочная помощь, как вдруг мужчина зашагал быстро-быстро, остановился на месте и добавил к вышесказанному: «Но это-то еще что, ведь только вчера вышло новое издание книги Джона Рёскина, и с глубочайшим удивлением я увидел, что ее тираж составил всего две тысячи, а такие вещи всегда приводят в ужас!» Соседка не стала медлить, набрала номер полиции и сообщила, что-де ее сосед демонстрирует дикие штуки и надо бы все же эти трюки пресечь, да как можно скорее, так что в итоге Павел на неделю замолчал.

Правда, к недовольству соседки и родственников, случай повторился, поэтому-то последние обратились к знакомому врачу, и тот постановил: если бы Павел или соседка уехали из жилого дома, да лучше в разные районы, эти речи бы не повторились, а так каждый раз пьяный Павел искал общества соседки, но самое интересное, что его речи не были бредом. Как выяснилось, тот просто неизвестно отчего цитировал поэта Осипа Мандельштама, философа Мераба Мамардашвили, откуда-то знал точный типографский тираж книги и тому подобное. В итоге Павел скрипел-скрипел, но уехал в другой район, а соседка не на шутку расстроилась, пока как-то они вновь не столкнулись в магазине. Павел уже не отличался былыми странностями, он полностью бросил пить, начал встречаться с новой соседкой, одним словом, жизнь вошла в свое русло, и тут внезапность – она: высокая, черноволосая, в короткой куртке, с нежным овалом лица и столь знакомым родимым пятном на щеке, и еще купила дурацкие дешевые апельсины, поскольку запуталась, не ожидая встречи с бывшим соседом. Она не поздоровалась и попыталась пройти мимо как можно незаметнее, что, безусловно, напоминало плохую комедию, и тут соседка снова застыла, так как Павел громко, не путаясь в словах и эмоционально произнес: «Ты не отвечаешь на звонки уже две тысячи лет, пенится в обоях на стене наш неразделенный рай»...