RTFM

МНОГО лет назад, кажется в конце 1979 года, был такой знаменитый литературный скандал. Критик и писатель Владимир Бушин прочитал роман Булата Окуджавы "Путешествие дилетантов" и написал про него статью. Суть не в остальных упреках и не в стиле тогдашней полемики. Это стало достоянием литературной истории или истории литературы. Помимо претензий политического, литературного или нравственного свойства к роману, была заявлена следующая - герой пользовался револьвером Лефорше за несколько лет до изобретения оного. Окуджава, признав этот недочет, даже вроде бы хотел в следующие издания вставлять фразу: "но опытный образец был подарен герою знаменитым оружейником в ┘. году". Хотя, может быть, это была шутка.

На самом деле Окуджава, когда его спрашивали об этой детали, разводил руками, говоря: "Ну не пособие по стрелковому оружию я писал, а исторический роман". И был прав.

К тому же его было трудно упрекнуть, что, дескать, не держал в руках боевого железа.

Однако эта история рассказана здесь потому, что основное количество ошибок в современной массовой литературе приходится как раз на использование оружия. Появление бластера или психотронного генератора развязывает автору руки, но если он, автор, вооружает героя реальным пистолетом, тут уж держись.

Обложки - это отдельная песня. На этой странице есть одна такая - молодой человек кокетливо выглядывает из-за пистолета "Вальтер", причем совершенно понятно, что ствол у него обнажился, то есть патроны кончились. Тут бы ему пистолет перезарядить, поскольку счет на секунды идет. Это что, я видел обложки, на которых барышни из таких пистолетов еще и целятся, и палят.

В массовой литературе такие досадные промахи значат гораздо больше, чем в романе Окуджавы. Потому что боевик или детектив предъявляет другие требования к деталям.

Вот майор милиции Котов в финале романа Николая Модестова "Обратный отсчет" захватывает на взлетно-посадочной полосе ящики с подствольными гранатометами, рядом обнаруживает ящик с гранатами.

Честь ему и хвала - но вот видит майор, что бежит с места действия главный бандит. "Решение пришло к Котову неожиданно. Он схватил лежавший в ящике подствольник, вытащил из другого контейнера гранаты и побежал к прогревавшему двигатель вертолету.

- Надо догнать его, ребята┘

┘Ждать дальше было бессмысленно. Котов зарядил гранатомет, лег на дно кабины и высунул ствол через дверцу". Между прочим, все по-честному, это я цитирую. Итак, с первого раза не попал - "Тем временем пилот вертолета, сделав небольшой круг, вновь зашел в хвост беглецу. Котов приготовил гранатомет и с сожалением подумал, что успел взять только два снаряда┘" Майор попадает со второго раза.

В общем, попади он с десятого - все одно. Не в милиции ему служить, если он умудряется из подствольника без автомата (на который этот подствольный гранатомет вешается спереди) стрелять. С руки - значит как из пистолета Макарова. Пилотам еще повезло, что там, в ящиках, не противотанковые гранатометы оказались. А то расфигачил бы майор первым делом вертушку обратной струей.

Есть такая американоязычная аббревиатура RTFM. Она образована от первых букв Read This Fucking Manual. Так вот, надо все-таки прочитать это, хм┘ очень важное для массовой литературы руководство. Будь то справочник стрелкового оружия. Наставление по стрельбе. Или прочие справочники.

А вот другая книга о - сотруднике других органов. Так сказать, смежников. Цитируем: "Общая картина трагического происшествия была примерно такова: в 22-23 часа автомобиль, в котором находились вышеупомянутые лица, был обстрелян из двух АКМ-74". Приезжает герой на место. Слоняется вокруг, ничего хорошего не видит, "неуправляемая машина по инерции, пробив декоративную гипсовую ограду, ушла кувыркаться по скалам, чтобы ахнуть в ленивые волны. И никаких улик, кроме бесполезных гильз калибра 7,62".

Да уж, ахнешь, пожалуй.

Потому что калибр АК-74М - 5,45х39. И для страны, где всеобщая воинская обязанность, - это глумление над читателем. В этом романе еще винтовки снайперские фантастические с фантастическими же названиями. Ну да Бог с ними.

Гораздо веселее, что книга называется "Записки профессионала". Ну-ну. Я уж не говорю, что некая хрупкая немецкая девушка надурила этого профессионала, прошла в Шереметьево на посадку (и пронесла 900 тысяч долларов, принадлежавших уже было герою).

Знаем-знаем, две коробки из-под двух ксероксов пронесла. Научила нас жизнь.

А то, что герой потом впадает в астрал. Игры с инопланетянами загубили не одну детективную книгу. Многих они загубили. И марининские детективы мистическая составляющая успешно губит. И даже хороший сначала роман Сидни Шелдона "Конец света" в итоге превращается в не скажу что. Он становится этим не скажу чем в тот момент, когда появляется фосфорическая женщина, почти из Маяковского:

- Передай людям, Роберт, что они должны прекратить убивать планету.

- Но что я могу сделать один?

- Вас тысячи, и с каждым днем становится все больше. В один прекрасный день в ваших рядах будут миллионы людей, и вы должны в один голос решительно заявить свои требования. Ты сделаешь это.

- Я постараюсь, постараюсь.

- Мы улетаем, но будем следить за вами. И мы вернемся. Женщина повернулась и скрылась в корабле. Свет внутри него становился все ярче и наконец, казалось, озарил все небо. И вдруг корабль внезапно взлетел, сопровождаемый кораблями-разведчиками. Еще несколько мгновений, и они скрылись из виду. "Передай людям, что они должны прекратить убивать планету!"

И у Валяева тоже есть точно такие же инопланетяне и мистика. Являются они в бреду к герою (там в тот момент все в бреду, и инопланетяне тоже) и говорят: "Ваша быстротекущая болезнь в вас самих, - спокойно объяснил велеречивый голос. - Вы, проживающие на одной шестой части суши, своим феерическим┘. эээ┘ затрудняюсь назвать этот феномен.

- Расп┘йство?

- Хм. Вот именно. Этим явлением вы поставили под угрозу существование всей жизни на планете. И мы здесь только в качестве тех, кто способен остановить разрушительные последствия вашей хаотичной и порой нервнобольной деятельности".

Впрочем, все это иная матчасть. Но небрежное с ней обращение приводит к неменьшим для текста бедам.

Пафос всего этого рассуждения вовсе не в том, чтобы уязвить каких-то конкретных авторов. Это еще не самые страшные промахи. И не самые бессмысленные повороты сюжета. Есть, увы, хуже. Пафос в том, что существующий стиль бевика, связанный с неуважением (или невниманием) к знаниям читателя, непоколебим. Более того, теперь в этом стиле пишут все больше книг, авторы которых нарушают чудесные правила массовой литературы, тонкую пропорцию невероятного со всем известным. А недосягаемым образцом боевика остается "В августе сорок четвертого".

А что делать?

Учите матчасть!

RTFM.