Юлия Нетесова
При нынешнем падении среднего уровня жизни прогресс в Америке стал невозможным.
Фото Reuters
Один из самых интересных мыслителей современной Британии Джон Грей посетит Москву и выступит в Лекционном клубе «Стратегия-2020» в мае нынешнего года. На смену мыслящему универсалистскими категориями либерализму приходит либерализм «агональный», допускающий наличие конкурирующих, но при этом равноправных общественных проектов. О судьбе одного из таких проектов – либерального прогрессизма в версии нынешних лидеров англосаксонского мира с британским политическим философом, профессором европейской мысли Лондонской школы экономики (LSE) Джоном ГРЕЕМ беседует Юлия НЕТЕСОВА.
– Уважаемый господин Грей, в США с приходом Обамы в президентство снова становится чрезвычайно актуальным прогрессизм – идеология, связывающая политическую стратегию со ставкой на прогресс. Считаете ли вы таких политиков, как Обама, Саркози, Медведев, представителями генерации прогрессистов? И насколько долговечна, как вы считаете, последующая судьба идеологии прогрессизма?
– Как и сама идея прогресса, прогрессизм в политике в разное время понимался совершенно по-разному. Трансформация этого понятия в настоящее время заслуживает отдельного разговора. Я ничего не могу сказать о президенте Франции Николя Саркози – я слишком плохо разбираюсь во французской ситуации, а что касается России, то хотя совершенно очевидно, что, президент России Дмитрий Медведев явно с симпатией относится к Бараку Обаме, мне сложно судить, является ли прогрессизм последовательным политическим курсом в России.
Но вот на что стоило бы и в самом деле обратить внимание: нынешний президент США Барак Обама этически и политически олицетворяет собой классический американский прогрессизм. Корни его идеологии – в философии либерального прогрессизма Джона Дьюи и в леволиберальной прогрессистской политике Франклина Делано Рузвельта. Однако в то же самое время Обама является сторонником неолиберальной экономики, созданной главным образом в президентство Рональда Рейгана.
Это довольно неустойчивое сочетание. Особенно если учитывать, что экономические проблемы Америки как раз и являются результатом чрезмерной либерализации и продолжение неолиберальной политики не приведет к решению этих проблем, но лишь к их усугублению. Возможно, что на самом деле проблемы, стоящие перед Обамой, вообще не имеют решения, так как ничто не может изменить тенденцию падения среднего жизненного уровня в Америке на протяжении нынешнего десятилетия. Ирония в том, что либеральный прогрессист стал президентом тогда, когда прогресс для США оказался невозможен.
– А можно ли сказать, что кризис прогрессизма был предопределен кризисом идеологии Просвещения, о котором вы писали в своей монографии «Поминки по Просвещению», хорошо знакомой российскому читателю? Как вы думаете, осуществима ли модернизация в постпросветительскую эпоху?
– Вера в бесконечный прогресс во многом определяла течение мысли представителей эпохи Просвещения, однако этой веры придерживались не все мыслители той эпохи. Гоббс и Фрейд относятся к мыслителям Просвещения, но для обоих прогресс возможен только в весьма узких границах. А Гоббс и Фрейд – это те мыслители Просвещения, у которых нам все еще есть чему поучиться.
Модернизация означает не более чем разумную адаптацию устаревших систем к существующим социально-экономическим условиям, так что в этом смысле она может быть осуществлена и в манере пост-Просвещения. На практике модернизации всегда сопутствуют перспективы улучшения жизни, поскольку ни одно правительство не может сегодня удержаться у власти без обещаний более высоких ее стандартов.
– С вашей точки зрения, какие политические тенденции будут перспективными в англосаксонском мире в ближайшие несколько лет? Можно ли сказать, что все идеологические перемены будут проходить в рамках консервативного консенсуса (рейгановско-тэтчерского), который так и не удалось переломить прогрессистам?
– Доминирующей политической идеологией в Британии будет еще несколько лет оставаться ныне распространенная разновидность неолиберализма. Консерваторы Камерона присвоили себе язык прогрессизма, чтобы продвигать с его помощью свою неолиберальную политическую линию. Кстати, либеральные демократы, так же как и лейбористы (на данный момент), следуют аналогичной стратегии. Поэтому старый неолиберальный консенсус Тэтчер–Рейгана и в самом деле риторически обновился в форме прогрессизма, который на сегодняшний момент является общей идеологией для всех трех партий Великобритании.
То, что это случилось в тот исторический момент, когда во всем мире рухнул неолиберальный порядок, свидетельствует о полном провале западного политического мышления, и с этим кризисом явно трудно будет что-то поделать в ближайшее время. Все как бы сознают, что неолиберализм порочен, риторически более невоспроизводим, но никто не может ничего предложить ему взамен.
Я не могу уверенно рассуждать о тенденциях в США, но я не исключаю возможности прихода на пост президента кандидата, правого радикала а-ля Сара Пэйлин. Обама довольно далеко ушел от политической линии Джорджа Буша. Нельзя исключить возможности еще более крутого колебания политического маятника. В этом случае американский прогрессизм окончательно утратит свои либеральные черты и сольется с нативизмом (идеология этнического или расового самоопределения большинства населения. – «НГ-политика»), по крайней мере на какое-то время.
С другой стороны, кандидат от Республиканской партии, которого поддержит праворадикальное «движение Чаепития», может оказаться неспособным победить на выборах именно из-за своего радикализма, что даст возможность президенту Обаме быть переизбранным на второй срок. В этом случае господствующий режим либерального прогрессизма, беспомощного перед лицом наступающего консервативного консенсуса, продолжит свое никчемное существование.
– Означает ли эволюция современного высшего образования усиление тенденций элитизма или эгалитаризма? Почему на Западе все более и более становится популярным тезис о том, что образование становится основным пунктом в борьбе за права человека в XXI веке?
– Во многих странах, это касается и России, в сфере образования довлеет эгалитарная риторика, но на практике оно становится все более элитарным. Господствующий тип элитарности основан не на врожденных способностях или заслугах, даже не на принципе аристократии, а просто на платежеспособности. Предыдущие системы образования, которые проводили отбор на основе заслуг или способностей, были отвергнуты как враждебные принципу равенства. Эти меритократические системы отбора рассматриваются теперь как враждебные человеческому достоинству и правам человека.
Вместо этого возникла система, которая предоставляет доступ к образованию только тем, кто может его оплатить. Чем выше оплата, тем выше качество образования. Я предоставляю вам возможность самим рассудить, является ли эта тенденция симптомом прогресса и социального равенства.
