Опустынивание всея России

Вот кажется, грядущее иль пусто, или темно. Фото Reuters

На протяжении всей истории человечество постоянно сталкивалось с деградацией обжитых природных ландшафтов, например, вследствие опустынивания или заболачивания местности. Но и в общественной жизни могут протекать аналогичные процессы: культурное «опустынивание» приводит к упадку, а иногда, как в случаях многонациональных империй, – даже распаду страны. Более того, почти всегда такое социальное и культурное опустынивание начиналось изнутри, постепенно, так что до определенного момента оставалось незамеченным. Известный историк Уильям Джеймс Дюрант в своей знаменитой 11-томной «Истории цивилизации» писал: «Великую цивилизацию невозможно завоевать извне, пока она сама себя не разрушит изнутри». Именно внутренний упадок, самоудушение предшествовало военно-политическому ослаблению, а затем и разрушению персидских царств, Римской империи, Арабского халифата, китайских династий, короче говоря – чуть ли не всех великих империй далекого и относительно недавнего прошлого.

Характерно, что во всех указанных случаях наблюдаются некоторые общие факторы, приводящие к деградации страны: вначале появлялось стремление к закрытости, дальше – застой и косность, порождающие грызню в среде элит, со временем все больше напоминающих пожирающих друг друга пауков в банке. А впоследствии раскол в элитах распространялся на общество и в конце концов приводил к расколу страны. И наоборот, подъем, рост и расширение этих же государств были связаны с противоположными тенденциями. Например, Арабский халифат в VII–IX веках был одной из самых развитых частей мира; именно он предложил европейцам не только самую передовую экономику, науку, медицину, литературу, но и продемонстрировал наивысший по тем временам уровень терпимости к другим культурам. Об этом стоит напомнить сегодня, когда необычную популярность приобрела идея о неизбежном столкновении цивилизаций.

История не подтверждает миф о несовместимости арабско-мусульманской и иудейско-христианской культур. Напротив, расцвет средневековой еврейской науки и культуры проявился как раз в исламском мире, в Арабском халифате: великий философ Маймонид практически все свои труды написал на арабском языке. Именно мусульмане познакомили средневековую Европу не только со своими изобретениями, например, с алгеброй и химией, но и с забытым в период мрачного Средневековья европейским культурным наследием античной эпохи. Знаменитые «Начала» Евклида арабские математики распространили в Европе, в частности в Испании, уже в XI веке, а полностью это произведение было опубликовано лишь три века спустя в Венеции.

Закат же Арабского халифата, задолго до тюркских и монгольских завоеваний, ознаменовался торжеством обскурантизма, по-русски – мракобесия, которое еще раньше окутало и христианскую Европу вплоть до эпохи Возрождения. Повсюду в эпоху мрачного Средневековья к власти прорывались дикие фанатики, не ценившие своей культуры и закрывавшиеся от чужой; они устраивали погромы иноверцев, сжигали книги и разрушали памятники культуры. Примерно так, как это сегодня делают джихадисты в ИГ.

Политическая мобилизация. Фото Reuters

Многочисленные признаки наступающего обскурантизма отчетливо проявляются и в современной России. В начале второй декады XXI века в российской политике произошел «идеологический поворот» – переход от деполитизации населения к политической мобилизации масс, прежде всего негативной мобилизации против созданного образа внутреннего и внешнего врага. После массовых протестов «рассерженных горожан» 2011–2012 годов российские власти перешли в контрнаступление. Впервые с 1980-х годов заработал государственный агитпроп, сущность которого во все времена сводилась к обскурантизму – противодействию формам культурного развития общества, направленным на повышение личной свободы его членов. Обскурантизм (мракобесие), как технология политической мобилизации, выполняет функцию консолидации консервативных сил за счет навязывания массовому сознанию мифов и страхов, прежде всего страхов по отношению к внешнему врагу. Не случайно основная политическая сила в России именуется «фронтом» (ОНФ) – как во время войны. Одним из важнейших аспектов обскурантистского поворота стало отгораживание России от Европы, которое началось за несколько лет до введения Западом санкций. Этот процесс был связан прежде всего с утверждением в среде высших должностных лиц нашей страны идеи «особого пути».

Важно не только то, что эта отнюдь не новая идея неоднократно проявлялась в истории России в периоды, которые вошли в историю как эпохи реакции, но и то, что она всякий раз обосновывается при помощи иррациональных, мистических постулатов и догм. Умом их не понять, в них нужно только поверить: особый путь, дескать, обусловлен тем, что национальная культура якобы не приемлет инноваций – политических, социальных, экономических.

Доказательство данного тезиса часто облекается в некую наукообразную форму, и тогда начинают говорить о неведомом «культурном коде», который отличен от всех других и не допускает смешения с ними. Но это как раз чистый вымысел: антропологи уже давно хорошо изучили механизмы работы различных реальных культурных кодов, таких как национальный язык. Так вот, русский язык – один из самых восприимчивых к заимствованиям языков: он содержит греческие, романские, германские, тюркские, арабские, древнееврейские и даже тибетские корни. Русский язык все переварил и остался живым.

Нет, вовсе не исторический код, а актуальный политический умысел приводит к закрытию страны. А закрытость порождает застой и депрессию. Вот свежий пример: власти ввели в ответ на западные санкции свои, российские контрсанкции на ввоз импортной сельскохозяйственной продукции. Результат таков, что в проигрыше остались те направления сельского хозяйства, которые были ориентированы на модернизацию, на прогресс, а следовательно, на заимствование технологических нововведений в развитых странах. А выиграли те, кто ориентируется на низкотехнологичное производство самых примитивных продуктов, к тому же зачастую низкого качества. Как и в Средние века, в глобальной экономике начала XXI века, в которую Россия прочно вписана, застывание, окаменение технологий и науки является следствием отсутствия благоприятной среды для их развития. Только сегодня вопрос отгораживания от наиболее развитых стран и отказ от создания инновационной среды может стать предпосылкой национального краха.

Закрытость и страх перед чужим приводят к тому, что внутренние причины, порождающие проблемы, остаются непонятыми. Страхи становятся не только ресурсом мобилизации населения, но и орудием в конкуренции за карьерный рост или бытовые преимущества. Помните эпизод из знаменитого советского фильма «Семнадцать мгновений весны» о профессоре Рунге, которого посадили в тюрьму? Он вовсе не был политическим противником режима, а всего лишь успешным физиком-ядерщиком, но именно за это конкуренты, использовавшие культ фобий, написали на него донос, приведший его в гестапо. Сценарист этого фильма Юлиан Семенов и режиссер Татьяна Лиознова скорее всего тогда не осознавали, что описывают общий механизм деятельности тоталитарной системы, которая в разных странах и во все времена работает одинаково. Механизмы работы этой системы воспроизводятся и в нынешней России. Посмотрите, что происходит сегодня: ученые, прежде всего в области истории и литературы, пишут доносы друг на друга, указывая начальству на идеологические несовершенства своих коллег, которые, дескать, недостаточно патриотичны или вовсе «кощунствуют» по отношению к отечественному «культурному коду». В условиях доминирования идеологических требований над профессионализмом включаются механизмы негативного отбора кадров. Сервильность и услужливость становятся поощряемыми качествами, что способствует дальнейшей замкнутости, обеднению социального и культурного опыта.

Главным пороком замкнутости (автаркии) является отсутствие стимулов для сравнения практик своей страны с мировыми достижениями. В таких условиях невозможно построение целевого образа будущего, без которого усугубляется атмосфера «безвременья»: «Грядущее – иль пусто, иль темно». Какие цели сегодня ставит страна, кроме возврата в некий мифический золотой век и мечтаний о том, что все враги вокруг сгинут? В эпоху «безвременья» безраздельно господствуют временщики. Толкование этого термина в литературе однозначно – это «случайные люди», фавориты, достигшие на время высокого положения исключительно по воле сильного покровителя. Вот и сегодня фаворитизм в самом расцвете – хорошо известны придворные актеры, спортсмены, писатели, финансовые магнаты и байкеры. Поскольку фаворит, временщик рассматривает свою власть как личную привилегию, дарованную ему патроном, он по определению является субъектом антиобщественным, использующим служебное положение исключительно в целях личного обогащения. На Руси образ временщика давно известен («Надменный временщик, и подлый и коварный… Неистовый тиран родной страны своей»), но, пожалуй, никогда еще временщики не плодились в таких масштабах и не действовали столь открыто и нагло, как сегодня. Например, многие руководители государственных учреждений, в том числе и социальной сферы, которые сейчас переводятся на голодный паек, назначают себе в кризисные годы многомиллионные зарплаты, оставляя подчиненным все более жалкие крохи с барского стола. А между тем «оптимизация» социальной инфраструктуры (медицина, образование, транспорт и т.д.), доставшейся в наследство от советских времен, означает ее постепенную деградацию: развитие и модернизация перестают быть ценностями и заменяются на противоположности – регресс и отсталость.

Следствием всевластия временщиков является растущая тотальная безответственность. Сложившаяся в советские годы мудрость, возникшая и тогда не на пустом месте, гласит: «Если вы думаете, что нам платите, то считайте, что мы работаем». И уж эти слова не расходятся с делом – каждый день мы слышим о безответственности и как ее следствии – неполадках: о недокрученных гайках или о забытом в теле больного скальпеле, о невзлетающей «Булаве» или падающем «Прогрессе». Сейчас принято говорить, что, мол, «все эти беды – последствия реформ 90-х». Сомнительность этого утверждения становится очевидной, если вспомнить хотя бы гоголевских героев. Как раз в период николаевской реакции появлялись такие персонажи, как Ляпкин-Тяпкин и Земляника: уже тогда временщики ревизоров подкупали, а крепостные за барина пупы не рвали. Однако в нынешнюю реакционную эпоху произвол временщиков еще выше, чем во времена царизма и советского строя, поскольку старые нормы, основанные на культурной традиции и ограничивающие произвол, безвозвратно исчезли, а новые, основанные на гражданском контроле, так и не появились. Более того, сегодня общественная активность подавляется как никогда ранее за последние 40 лет. Занятые ею активисты массово причисляются к «иностранным агентам». На пути формирования новых моральных и правовых норм, которые могли бы ограничить произвол начальства на всех уровнях, стоят многочисленные преграды, и преодолеть их в условиях политической реакции и социально-культурной деградации общества становится все труднее.

Умы утекают из страны по причине нехватки воздуха... Фото Fotolia/PhotoXPress.ru

Не помню, кто сказал, но сказано мудро: «Умы утекают из России не столько из-за нехватки хлеба, сколько по причине недостатка воздуха». Жестко идеологизированная атмосфера и курс власти на поддержку социальной демодернизации подавляют инициативу и выталкивают самых активных, творческих людей, усугубляя утечку умов. С 1998 по 2011 год, то есть в период роста экономического благосостояния населения, поток эмиграции наиболее образованных россиян постепенно сокращался. И лишь с началом «идеологического поворота» начался бурный отток носителей научных знаний и общественных инноваций: в 2012-м страну покинули 123 тыс. человек, в 2013-м – уже 186 тыс., а в 2014-м – более 203 тыс. человек. Вдуматься только: полмиллиона всего за три года!

Известный ныне политический персонаж – петербуржский депутат Милонов – может сколь угодно говорить о том, что для него утечка мозгов не страшна, ведь главное, чтобы оставались доярки, которые в пять утра идут доить коров. Это пример все той же безответственности временщиков за будущее страны: говори, что хочешь, – отвечать за свои слова не придется, «шляпу съесть» не заставят. Да им и просто дела нет до того, что количество профессионалов во всех сферах деятельности существенно сокращается, а нобелевских лауреатов в России можно перечислять по пальцам одной руки. Зато таких персонажей, как упомянутый депутат, – тысячи, и их становится все больше. Если можно делать карьеру всего лишь эпатажем и демонстрацией дурных манер, неудивительно, что такой несложный путь профессионального роста привлекает большое число людей. И вновь мы возвращаемся к проблеме отрицательного отбора кадров, которая с каждым годом будет играть все большую роль в жизни нашей страны.

Здесь наблюдается еще один процесс, хорошо известный в истории многих империй: вначале культурные центры, столицы распространяли свои идеи на покоренную периферию, а на закате, наоборот, происходила варваризация культуры – архаичные нормы провинций захлестывали сердце империи, а создаваемая веками столичная культура деградировала. Вот и сейчас: патриархальные нормы в форме кумовства, клановой организации, бесправия женщин быстро распространяются из некоторых южных регионов на всю Россию. На место секуляризации приходят формы архаичного, религиозного, мифологического сознания. По меткому выражению известного историка Терри Мартина, «модернизация была теорией советских намерений, а неотрадиционализм – результатом их непреднамеренных последствий».

Вообще-то говоря, ни одной цивилизации не дарована вечная жизнь. Сегодняшний Египет мало похож по своему влиянию на Египет времен фараонов, а современная Греция явно не дотягивает до античной по своему культурному и экономическому положению в Средиземноморском регионе. Да и развитая демократическая Италия все же не Римская империя! Однако утрата имперского статуса не всегда означает закат страны: так, например, ныне маленькая Австрия или отказавшиеся от своих колоний Британские острова, перестав быть империями, вполне процветают и благоденствуют. Бывали и иные случаи: Китай пять веков спускался вниз по цивилизационной лестнице, а потом нашел в себе силы сделать рывок и подняться в экономическом и социально-культурном положении. Произошло это в конце XX века, в немалой степени благодаря мудрости Дэн Сяопина, не раз повторявшего: «Прежде чем догнать и перегнать, мы должны понять и перенять».

Нет предопределенности в истории развития человечества, и судьба России, разумеется, тоже не обречена. Можно говорить лишь о том, что у политической парадигмы, которая приводит к господству в сознании россиян мифологии и образов «осажденной крепости», к отгораживанию страны от мира, к борьбе с инакомыслием, есть неизбежное следствие – культурное опустынивание. И чем дольше и разгульнее оно будет происходить, тем сложнее будет запустить процесс новой рекультивации.