Хирург, авиатрисса, автогонщица

Мечты вновь увидеть Английскую набережную так и остались мечтами. Федор Алексеев. Вид Английской набережной со стороны Васильевского острова. Государственный Русский музей

Мемуары эмигрантов первой волны, вырвавшихся из советской России, в основном описывают пережитые ими репрессии. Перед глазами читателей проплывают поражение в правах представителей дореволюционных имущественных классов, институт заложничества, аресты по подозрению, наконец, репрессии по политическим основаниям, в том числе по отношению к некогда союзным партиям (эсеры, анархисты). Менее известны рассказы о функционировании институтов новой власти.

Княгиня София Волконская (урожденная графиня Бобринская) (1887–1949) в своих воспоминаниях дает драматическую картину о жизни в советской России (или «за чертополохом», как тогда говорили в Русском зарубежье). Известный врач-хирург, одна из первых женщин-пилотов (авиатрисс), ученица знаменитого изобретателя и авиатора Луи Блерио, талантливая автогонщица, она после захвата большевиками власти сумела эмигрировать в Финляндию. Но в Петрограде оставался ее муж Петр Волконский, и когда князь был взят в заложники, София Алексеевна решила вернуться, чтобы спасти супруга. Обращение к генералу Николаю Юденичу, а затем к главе Финляндии Карлу Маннергейму с просьбой о помощи в переходе на советскую территорию не увенчалось успехом (возможно, ее подозревали в сотрудничестве со спецслужбами большевиков). Тем не менее она смогла добраться до Петрограда (осталась в Гатчине после эвакуации города Белой армией). В бывшей столице империи, где княгиня одно время жила у Анны Ахматовой, София Алексеевна работала по специальности врачом, прилагая все усилия, чтобы добиться освобождения мужа. Она обращалась к советским руководителям, включая Михаила Калинина, Льва Каменева, Льва Красина и Петра Красикова. Последний, напомню, был заместителем наркома юстиции. 

София Волконская. Горе побежденным. Vae victis. Воспоминания. – М.: Гос. публ. ист. б-ка, 2017. – 160 с.

Пыталась встретиться и с главой государства Владимиром Лениным, но неудачно. Это было «для простого смертного столь же трудно, как, например, взглянуть в открытое лицо любимой наложницы какого-нибудь Абдул Гамида». Впрочем, может быть, и хорошо, что не встретилась. Неизвестно, как бы отреагировал на просьбу княгини «самый человечный», по словам Владимира Маяковского, человек – все могло кончиться плохо.

Рассказывая об общении с вождями, Волконская описывает конкуренцию (или борьбу компетенций) внутри большевистского режима, когда решение одной из советских институций – Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) – не являлось обязательным (а точнее, открыто игнорировалось) для другой – Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ЧК, или, как тогда писали, Чека):

«Решаюсь пойти справиться в Чека.

– Когда выпустят Волконского?

– Нам ничего не известно.

– Как неизвестно? Ведь ВЦИК постановил его освободить.

– Это нас не касается».

Следует отметить, что о том же писал и современный историк Сергей Войтиков, исследуя борьбу в руководстве Коммунистической партии после покушения на Ленина летом 1918 года.

В итоге при содействии главы ЧК Феликса Дзержинского Петр Волконский был освобожден, и супруги уехали из советской России (от «большевистского кошмара») уже навсегда. Слова Софии Алексеевны: «Увижу ли я когда-нибудь Английскую набережную, комнаты мои с окнами на Неву, где часто сидели мы в сумерках, глядя на зажигавшиеся один за другим огоньки на Васильевском острове, на ярко выделявшиеся на фоне темного неба стройные очертания императорских яхт и на медленно скользившие вниз по реке черные тени тяжелых дровяных барж?» – так и остались мечтами. Она оказалась в стане побежденных.

В этой связи интересно название книги. Оно является цитатой из Тацита. Согласно историку, галльский вождь Бренн произнес эти слова, когда, получая выкуп от римлян, бросил на чашу весов с выкупом свой тяжелый меч, чтобы увеличить груз гирь. 

Парадоксально, но Волконская адресует их не к большевикам, а к бывшим союзникам, предавшим белых в годы Гражданской войны. По этому поводу вспоминается крылатое выражение: «Боже, избавь нас от таких друзей, а с врагами мы сами справимся».