"Большая книга": в поиске полярности мира

Фото агентства городских новостей "Москва"

Церемония вручения 20-го сезона главной литературной премии страны «Большая книга» прошла в Доме Пашкова, со всеми полагающимися атрибутами: торжественными речами о «великой словесности» и «культурных ориентирах», актерской читкой фрагментов номинантов. Понятное дело, что за этим парадным фасадом кипит работа не столько творческая, сколько административно-экспертная. И в свой юбилей «Большая книга» окончательно подтвердила статус не просто литературного конкурса, а полноценного государственно-общественного института с собственным регламентом, кадровой политикой, бюджетом и даже – что особенно важно – четкой внешнеполитической линией в пространстве культуры.

По сути, регламентная революция этого года – это управленческий ответ премии на хаос, который наблюдается в последние годы в книжной отрасли, в частности на смешение и размытие границ между жанрами.

Первое и наиболее показательное новшество сезона – жесткое номинационное разделение: «Художественная проза» и «Нон-фикшен». Больше никакого общего котла, где роман мог соперничать с биографией, а мемуары – с философским трактатом. Это не эволюция, а именно управленческое решение, принятое, судя по всему, на самом высоком экспертном уровне. Премия, столкнувшись с неуклонным усложнением и расползанием литературного поля, ответила классическим бюрократическим приемом: структуризацией и категоризацией. Теперь в каждой категории – свой победитель, свой бюджет (те самые 3 млн), свой понятный репертуар ожиданий.

Победители этого года – Эдуард Веркин и Зоя Богуславская – идеально, почти программно, иллюстрируют два полюса новой системы. Веркин – фигура, которую в ином контексте можно было бы назвать «провинциальным кадром», взятым на повышение в общефедеральный список. Несколько лет подряд он попадал на скамью претендентов. Его победа – сигнал о расширении кадровой литературной базы, о готовности искать ресурсы не только в традиционных культурных столицах. Зоя Борисовна, которой исполнился 101 год, напротив, – воплощение классика, чья победа подтверждает преемственность и лояльность курсу. Таким образом, баланс соблюден: новая кровь и проверенная элита.

Второй ключевой элемент архитектоники премии – принцип параллельного голосования. Решение почтенной Литературной академии и результаты «Выбора читателей» на платформе LiveLib уже который год не просто расходятся, а образуют две параллельные, почти не пересекающиеся реальности. И это не сбой, а специальная политика. Де-факто экспертный корпус транслирует простой месседж: «Мы определяем нормативную, эталонную литературу. Ваше право – читательский суверенитет на народной площадке».

Это чрезвычайно умный и дальновидный ход. Он позволяет сохранить неприкосновенный авторитет инстанции, одновременно создавая иллюзию широкого плюрализма и учитывая «глас народа». Так, Вера Богданова с леденящим душу триллером «Семь способов засолки душ» и Елена Левкиевская с нон-фикшеном «Белорусские мифы. От Мары и домашнего ужа до волколака и Злыдни» – это своего рода правители внешних территорий «Большой книги».

В этом контексте приобретает особый смысл еще одно «новшество» юбилейной церемонии – отсутствие на ней фигур первого эшелона учредителей, высокопоставленных государственных чиновников, чьи выступления были обязательным ритуалом церемонии. В прошлые годы их присутствие символизировало высокое покровительство и пересечение культурной и административной вертикалей. В нынешнем сезоне тон задавали действующие управленцы от культуры – директора музеев (Дмитрий Бак, Владимир Толстой) и представитель профильного департамента Минцифры (Владимир Григорьев).

Можно предположить несколько причин подобного «невнимания» к премии. Во-первых, это может быть знаком окончательной институциональной зрелости премии. Во-вторых, это может быть сознательным дистанцированием от излишне прямой ассоциации с конкретными именами и фракциями в окологосударственном культурном поле. Премия стремится предстать над- или внеполитической силой, чьи решения проистекают исключительно из экспертной логики.

Самый яркий и обсуждаемый симптом сезона – демонстративная отставка председателя Совета экспертов, писателя Дмитрия Данилова. Его заявление о том, что он «хочет быть писателем, а не судьей», зачитанное с листа, выглядело как озвучивание коллегиально принятого решения. Вне зависимости от личных мотивов, этот шаг был мгновенно встроен системой в свою логику. Премия теперь больше, чем конкретные имена, а процедура неприкосновенна и обезличена.

Если говорить об учреждении спецноминации за лучшую аудиокнигу и награде Telegram-блогеру Анастасии Усовой, то можно отметить, что это опять-таки не «внутренняя политика», а внешнеполитическая деятельность «Большой книги». Освоение цифрового пространства и признание субъектности сетевых платформ стали необходимостью. Однако это признание происходит строго на условиях премии – путем вручения грамот, легитимизирующих эти новые форматы уже от имени традиционного, бумажного авторитета. О том же свидетельствует и работа студенческого жюри. Это не просто «учет мнения молодежи». Это системная работа с будущим электоратом, заблаговременное формирование лояльной прослойки в среде потенциальной интеллектуальной элиты.

Юбилейный сезон показал: «Большая книга» – стабильный институт, успешно адаптирующийся в турбулентной культурной среде. Она давно перестала быть просто зеркалом, отражающим литературный процесс. Она стала его активным администратором, его архитектором. Ее ключевые функции сегодня – не открытие талантов (хотя это и происходит попутно), а выстраивание иерархий, создание удобных для управления единиц (номинаций) и налаживание взаимовыгодных отношений со смежными субъектами (рынком, цифровой средой, академическим и молодежным сообществами).

Премия больше не венчает литературный год – она его структурирует и санкционирует, выступая в роли «министерства словесности». И в этом, пожалуй, и состоит ее современное величие и ее предельная, чуть ироничная, но абсолютно реальная власть.