0
3671
Газета Non-fiction Печатная версия

01.11.2018 00:01:00

Фрагмент мирового пространства

Отражение революции в произведениях живописцев

Тэги: история, искусство, живопись, революция, репин, максим горький, женщины, передвижники, ленин, керенский


история, искусство, живопись, революция, репин, максим горький, женщины, передвижники, ленин, керенский Поле боя дается художником как бы одновременно с нескольких точек зрения. Кузьма Петров-Водкин. На линии огня. 1916. Русский музей

Искусство и революция – тема многогранная, вплоть до вопросов: что же из них первично или какое именно искусство можно с полным правом назвать революционным? По мнению Епишина, оптимальной датировкой искусства революционной эпохи следует признать период с 1905 по 1924 год. Но в своей монографии он рассматривает более широкий временной отрезок – с последней декады XIX века до середины 1920-х годов. Епишин рассматривает произошедшую в середине 1920-х годов смену идеологической парадигмы и то обстоятельство, что «произошла кардинальная смена видения того, что именно должно было представлять собой искусство, постепенно превращающееся из пролетарского в официальное».

Книга начинается с исследования русского общества и искусства на рубеже конца XIX – начала XX века, а также путей русского реализма. В главе «Тема Первой русской революции в живописи. Предпосылки и слагаемые» уделяется внимание картинам Сергея Иванова («арестантской серии»), Сергея Коровина, Николая Касаткина, Владимира Маковского, Ильи Репина. Репин, дававший деньги для оказания помощи политическим заключенным и разрешивший использовать свою мастерскую в Академии художеств для встреч революционеров, под впечатлением бесед с Максимом Горьким создал ряд эскизов на тему революционных событий 1905 года: «Красные похороны», «У царской виселицы», «Разгон демонстрации», «Манифестации 17 октября 1905 года». Художник, который в своих произведениях изображал стихийность народных масс и первоначально восхищался романтикой революционной утопии, сопереживая ей, «с той же, прямо пропорциональной силой отвергал ее действительную драматическую реализацию, разыгранную на арене нового пролетарского искусства».

В главе «Архетипы предоктябрьской эпохи. Эволюция образов» рассказывается о том, как начиная с 1880-х годов в массовом русском сознании возникло оправдание, а затем «канонизация» революционной героики, и этот феномен проявился не только в отечественной журналистике, но и в изобразительном искусстве, в том числе – работах Репина, запечатлевших революционеров-народников. Одна из тем раздела – женские образы, причем на картинах представительницы левых партий и организаций наделены чертами неизменной суровости.

40-13-13_t.jpg
Андрей Епишин.
Преображая мир в
кровавом мятеже…
Русская живопись
революционной эпохи.
 – М.: Грифон, 2017.
– 172 с.

В главе «Первая мировая. Нерепрезентуемая реальность» рассказывается о том, как война, ставшая причиной роста историзма в искусстве, привела к появлению полотен, свидетельствующих о легендарных событиях средневековой и Древней Руси, а также – «консерватизации вкусов в среде коллекционеров». Одним из самых известных художественных стоп-кадров Первой мировой войны – полотен, в которых органично сочетается реальность фронтовых событий и «мистической поэзии героизма», является полотно Петрова-Водкина «На линии огня» (1915–1916). «Поле боя дается художником как некий фрагмент мирового пространства, схваченный одновременно с нескольких точек зрения. Это уже не столько изображение увиденного, сколько философское раздумье о происходящих событиях, осознание их в масштабе бытия в целом».

Отдельные разделы посвящены Ленину и празднику революции. Поскольку изначально искусство революции было искусством улиц, призванным оформлять демонстрации и манифестации, митинги и массовые собрания, и, как следствие этого, тема революционного праздника была актуальной в искусстве первой половины 1920-х годов, Епишин отмечает, что прямые изображения революционного праздника встречались не так уж часто. «Наибольший интерес вызывают революционные праздники на полотнах Бориса Кустодиева, который, будучи в числе мастеров старого поколения, принявших революцию, сумел соединить романтические идеалы нового искусства с русской живописной традицией, отчасти не пренебрегая и тем новым, что нес для него модернизм. Послереволюционное творчество Кустодиева сочетало в себе разнообразие направлений и заинтересованность в различных жанрах».

Завершающая глава – «Вожди и народные массы. В поисках революционного типажа» – описывает появление портретов новых героев революционной эпохи, начиная с Керенского. Премьер-министр переехал в Зимний дворец и трудился за письменным столом царей, путешествовал в царском поезде. Портреты Керенского писали Илья Репин и Исаак Бродский. Но затем на смену свергнутому беглецу пришли другие типажи – от Ленина (кисти того же самого Бродского) до «Первых красноармейцев в 1918 году» (кисти Ивана Дроздова) и «Торжественного открытия II конгресса Коминтерна во дворце имени Урицкого» (снова Бродский), «СССР. Дружба народов» Степана Карпова.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


О красивой жизни накануне революции 1917 года

О красивой жизни накануне революции 1917 года

Анастасия Башкатова

В какое будущее газовали "паккарды" новых русских буржуа, читающих первый отечественный глянец

0
3840
Поговори со мной

Поговори со мной

Арсений Анненков

В диалогах Юрия Беликова буквально на ходу рождаются и умирают открытия, разочарования, истины и заблуждения

0
1866
В Бедламе нелюдей

В Бедламе нелюдей

Виктор Леонидов

Безумной была не Марина Цветаева, безумным было время

0
2044
Я очень и очень болен

Я очень и очень болен

Александр Балтин

Вино и другие напитки на площадях и улицах русской поэзии

0
1431

Другие новости