Легитимность как победа

Прежде чем эвакуировать войска, предстоит решить две задачи: превратить режим Хамида Карзая в полностью дееспособный и сделать его легитимным. Такая цель была провозглашена на состоявшейся в январе 2010 года в Лондоне конференции по Афганистану.

Дееспособность нынешнего режима в немалой степени зависит от его легитимности. В афганском традиционном обществе, вот уже 30 лет находящемся в состоянии войны, легитимность, то есть признание за режимом права руководить страной, определяется прежде всего его силой. Однако силы для самоутверждения недостаточно. Столпом легитимности могли стать происшедшие в 2009 году выборы, в ходе которых Карзаю при помощи Штатов удалось сохранить свой пост. Но его победа до сих пор оспаривается и будет оспариваться. Претензии к победителю известны и, кстати, понятны российскому обывателю – тут и использование административного ресурса, и давление на СМИ, и нарушение закона о выборах, и т.д.

Разумеется, легитимность – хотя и формальная – будет крепнуть по мере формирования политических институтов. Однако общепринятое представление, что власть получает полноценную легитимизацию даже после честной победы на выборах в таком обществе, как афганское, нуждается в корректировке. Легитимность власти здесь обеспечивается не только в признании оной большинством граждан-избирателей, но также в признании ее (легитимности) различными общественными группами, консолидированными на этнической, религиозной и региональной основах. Среди населения Афганистана 52% пуштунов, 25% таджиков, 12% хазарейцев, 6% узбеков. 99% афганцев – мусульмане, 80% составляют сунниты и 19% – шииты. Сильна внутриплеменная солидарность. И, таким образом, легитимность президента Карзая зависит еще и от общей позиции, например, шиитов или таджиков.

Крайне важно для Карзая признание его легитимности извне. Со стороны Соединенных Штатов, Европы, Китая она практически гарантирована. Зато некоторые вопросы возникают у азиатских соседей Афганистана. Например, в Индии, в Иране можно услышать сомнения относительно того, насколько режим отражает интересы народа, а также пожелания изменить местную Конституцию и даже провести повторные выборы.

Во время прошлогодней послевыборной кутерьмы законность пребывания у власти Карзая оспаривалась даже некоторыми американскими и европейскими политиками, кое-кто подыскивал ему замену. Однако следует учитывать и то обстоятельство, что сегодня такого рода сомнения затрудняют процесс примирения и играют на руку талибам. Борьба за признание внутри страны немыслима без внешней принципиальной легитимизации нынешней афганской власти. Внешняя легитимизация представляется каркасом – политическим и юридическим – не только для собственно режима, но и для стабилизации ситуации в стране.

Ставка на Карзая должна остаться неприкосновенной. Неожиданные перемены в Кабуле негативно скажутся на процессе примирения, в котором заинтересованы, должны быть заинтересованы все вовлеченные в конфликт стороны. В противном случае «примирение», или, иначе говоря, продуктивный диалог, с исламистской оппозицией, с движением «Талибан» никогда не начнется.

Легитимность требуется не только Карзаю. В ней нуждаются и сами талибы. Примирение должно состояться, по сути, между равнозначными воюющими сторонами.

Конечно, для талибов вопрос об их легитимности публично не стоит – правомерность и справедливость их действий санкционированы Аллахом. Это не шутка. Примерно так же рассуждают все радикальные исламисты. Тем более что они уже ощущают себя победителями. Запад признал невозможной военную победу над талибами. В Вашингтоне, в европейских столицах (разумеется, и в Кабуле) обговаривается вопрос, с какими талибами можно и нужно разговаривать. Согласно мнению кабульского Центра по изучению конфликта и мира (Center for Conflict and Peace Studies), среди талибов можно выделить целых пять групп, причем только с двумя из них – «талибами-иностранцами» и «пакистанскими талибами» – разговор бессмыслен. Со всеми остальными, включая тех, кто использует террористические методы борьбы, диалог возможен. В состав потенциальных переговорщиков включены и связанный с «Аль-Каидой» знаменитый полевой командир Сираджуддин Хаккани, и лидер «Хезбе ислами» Гульбеддин Хекматьяр. Кстати, последний уже заявил, что не исключает переговоров с Кабулом. Тем самым он признал законность карзаевского режима.

Упомянутый выше, близкий к власти аналитический центр делит талибов не на умеренных и радикалов, но на прагматиков и всех остальных. Вероятно, здесь уместно привести фразу, неоднократно слышанную мною на разных конференциях: «А где вы видели умеренного талиба?» С другой стороны, далеко не всегда просто узреть и охарактеризовать талиба-прагматика. Но ясно одно – такие прагматики существуют, и они единственный партнер для примирения.

В каком-то смысле и Кабул, и талибы находятся в схожем положении: с одной стороны, они продолжают доказывать, что их оппоненты не отражают интересы народа, с другой – добиваются более прочного и широкого признания. Получить его, обрести полноценную легитимность они могут договорившись. В каком-то смысле это будет их общая победа.

Зачем нужна талибам международная легитимность? Затем, что, во-первых, без нее они остаются «безродными» террористами, не только проклинаемыми Западом, но и отвергаемыми мусульманскими правящими элитами. Ведь официальной исламской легитимностью они так и не заручились. Во-вторых, талибские прагматики понимают, что оказаться в составе правящей коалиции они могут, только если будут признаны не только внутри Афганистана, но также и за его пределами.

Поскольку легитимизация всех талибских группировок невозможна, то признание некоторых из них будет способствовать дальнейшему размежеванию среди оппозиции. Одни оказываются признанными представителями части общества, даже движения за возрождение Афганистана, пусть и в их собственном специфическом понимании. Другие выглядят пришельцами, увлеченными борьбой за глобальные, чуждые для афганцев цели.

В результате в Афганистане ситуация может постепенно перемениться. Акцент будет перенесен на борьбу против бен Ладена («коллективного бен Ладена»), который, как не раз бывало, переберется. Куда? Скорее всего куда-нибудь в Африку. Но это уже другой сюжет┘

И последнее: не хочется проводить никаких аналогий, но тем не менее легитимизация де-факто талибов весьма любопытно вписывается в общий контекст отношений с радикальным исламом.