Адвокатам рекомендуют хранить тайну следствия

Конституционный суд РФ подтвердил, что никто не должен разглашать любые данные предварительного расследования. Фото с сайта www.duma.gov.ru

Конституционный суд (КС) РФ отклонил жалобу адвоката, привлеченного к ответственности за разглашение данных предварительного следствия. Заявитель настаивал на отсутствии нормативных указаний, какие конкретно сведения считаются тайной, а значит, вынесенное наказание неправомерно. КС не только отверг это, но и подтвердил необходимость получать разрешение на использование следственных материалов в адвокатских запросах. 

В запросе в КС адвокат ссылался на нарушение его конституционных прав ст. 310 Уголовного кодекса (УК) РФ «Разглашение данных предварительного расследования». В жалобе упоминались еще и положения ст. 161 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) РФ «Недопустимость разглашения данных предварительного расследования».

Заявитель в КС указал, что данные нормы «несоразмерно и без необходимости ограничивают в возможности выполнения обязанностей по оказанию юрпомощи подзащитному». Например, они допускают привлечение адвоката к уголовной ответственности за приложения копий материалов дела к процессуальным обращениям в госорганы. Причем обращениям именно к тем из них, которые и наделены полномочиями проверять действия должностных лиц на наличие признаков дисциплинарных и административных правонарушений, а также состава преступлений.

Если же говорить о данном конкретном защитнике, то он направил по почте адвокатский запрос с копиями ряда оперативно-разыскных материалов в Федеральную таможенную службу РФ. С целью собрать доказательства невиновности своего подзащитного, а заодно инициировать проверку правомерности заявлений свидетеля – сотрудника данного ведомства. Следствие, а затем и суд посчитали это разглашением охраняемой законом тайны предварительного расследования. Позицию заявителя не поддержал и КС, указав, что такой запрет на разглашение – это необходимый инструмент для защиты и прав участников уголовного процесса, и публичных интересов, и тайны следствия. И хотя, конечно, КС не смог не согласиться с адвокатом в том, что изложение сведений в процессуальных документах, которые направляются в госорганы, все-таки не считается разглашением, замечание заявителю суд сделал. Дескать, «передача копий материалов дела в иные органы без согласия следствия – недопустима».

По мнению экспертов «НГ», КС формально подошел к рассмотрению данной жалобы, уклонившись от вынесения правовой позиции по ряду самых ключевых доводов. Отказ сопровождается лишь общими фразами и цитатами из прежних актов. То есть по-прежнему не ясно, как адвокатам оценивать законность своих действий при направлении процессуальных документов в ходе защиты по уголовным делам. Например, сказал «НГ» управляющий партнер адвокатского бюро «Немовы и партнеры» Александр Немов, позиция КС оставляет без ответа вопрос о том, где проходит грань между законной реализацией права на защиту и уголовно наказуемым разглашением. По его словам, КС «мог бы более детально разъяснить, какие именно действия адвоката допустимы, а какие – нет». И, в частности, мог бы обязать следственные органы конкретизировать сведения, действительно составляющие тайну следствия. Как заявил Немов, реализовать подобный подход уже неоднократно предлагало адвокатское сообщество.

Он также напомнил, что положения о «тайне следствия» часто используют как инструмент давления на защитников, особенно в резонансных делах. Следствие требует подписки о неразглашении без конкретизации, что именно нельзя раскрывать, используя ст. 310 УК для своего рода устрашения. Что «ограничивает возможности защиты, мешает сбору доказательств, препятствует обжалованию нарушений и обеспечивает монополию обвинения на публичное освещение дела». Как сказал Немов, это все из-за формального характера состава ст. 310: для привлечения к ответственности не требуется доказывать реальный ущерб расследованию. Нет и санкций за необоснованное воспрепятствование адвокатской деятельности со стороны следователей. «В законодательство давно пора внести конкретизацию перечня сведений, которые действительно составляют тайну предварительного расследования, и прямо указать случаи, когда разглашение допустимо», – подчеркнул он. Также необходимо обязать следственные органы указывать в подписке конкретные сведения, не подлежащие разглашению, а не ссылаться на абстрактную «тайну следствия». И исключить им возможность привлекать адвокатов к уголовной ответственности за действия, направленные на защиту прав доверителя, если нет ущерба расследованию и не было публичного разглашения.

Однако, например, зампредседателя комиссии Совета Федеральной палаты адвокатов РФ по защите прав адвокатов Сергей Краузе так охарактеризовал итог рассмотрения жалобы адвоката: «Каков вопрос – таков ответ». И пояснил, что КС, отказывая в принятии жалобы, предельно четко указал о недопустимости реализации права на защиту незаконными средствами, которые могут причинить ущерб правам и интересам личности, общества или государства. Поэтому, по его словам, «не вызывает сомнений основной тезис определения КС, что необоснованное разглашение данных предварительного расследования может представлять общественную опасность».

Зампредседателя московской коллегии адвокатов «Центрюрсервис» Илья Прокофьев вообще считает, что КС и не мог вынести иного определения, оно обусловлено спецификой деятельности этой высшей судебной инстанции. В то же время он сказал, что затронутая проблема «имеет место быть», хотя она и не критическая. Действительно, в последнее время следователи практически по всем уголовным делам отбирают у обвиняемых и их защитников подписки о неразглашении данных. Однако Прокофьев полагает, что это не мешает обвиняемому защищаться всеми не запрещенными законом способами, а адвокату – оказывать качественную квалифицированную юрпомощь. «Безусловно, подписка будет мешать обвиняемому и защитнику, например, активно обсуждать конкретное дело в соцсетях или СМИ, как это теперь «модно». Хотя такое широкое освещение дела не имеет ничего общего с защитой и квалифицированной юрпомощью», – подчеркнул он. Единственная реальная проблема, согласился Прокофьев, – это действительно отсутствие в законе обязательного требования к следователям конкретизировать, какие именно данные запрещается разглашать, и сроки, на который запрет устанавливается. «Если такой пробел законодательно устранить, то и обсуждаемую проблему можно будет считать решенной», – полагает он. 

Однако, пояснил «НГ» адвокат Александр Караваев, наиболее существенный представляется вопрос о том, что было бы, если бы адвокат не приложил в запросу материалы дела, а только бы истребовал нужные ему сведения. И в определении КС как раз указано: суды исходили из того, что адвокат имел право направить запрос, однако в результате ряду лиц, не относившихся к участникам уголовного судопроизводства, стали известны данные о конкретных людях – в частности, свидетелей, включая сотрудника таможни. С другой стороны, адвокат и ставил вопрос, в том числе, о проверке правомерности действий того самого сотрудника. И получается, что в любом случае, даже если бы он только «изложил интересующие его факты без направления копий материалов уголовного дела, разрешения на отправку которых не получал», то все те же лица, «не относящиеся к участникам уголовного судопроизводства», видимо, все равно получили бы эти сведения о свидетелях.