Голоса из прошлого

Прот. Николай Балашов. На пути к литургическому возрождению. Серия: "Церковные реформы. Дискуссии в Православной Российской Церкви начала XX века. Поместный Собор 1917-1918 гг. и предсоборный период". М.: Круглый стол по религиозному образованию и диаконии. 2001. 508 с.

Когда берешь в руки новую, вышедшую в этом году книгу, которая называется "На пути к литургическому возрождению" и к тому же открывает серию "Церковные реформы", первое ощущение - страх за автора: вот нашелся еще один безумец, готовый подставить себя под огонь уничтожительной "критики" со стороны борцов с "неообновленчеством"... Не "кочетковец" ли он? Разве не ясно, что можно говорить о разных церковных возрождениях, за исключением богослужебного?! Ведь богослужение, которое не смогли уничтожить даже гонители-большевики, очень многими воспринимается как живое выражение непрерванной православной Традиции, и посягать на него - значит рисковать оказаться в стане врагов Церкви.

И невольно вспоминаются слова о. Александра Шмемана из предисловия к его "Введению в литургическое богословие": "Я ясно сознаю, что┘ касаюсь той сферы церковной жизни, которая в силу разных причин молчаливо признавалась неприкосновенной, защищенной своего рода "табу"┘ Это сфера богослужения, литургической жизни, литургического опыта. Табу это восходит, если я не ошибаюсь, к митрополиту Филарету. Великий московский святитель, очевидно, ясно сознавал всю потенциально неограниченную силу аввакумовства в церковной среде, когда рекомендовал не прикасаться критически-богословствующему разуму к области церковного культа. Наше богословие до сих пор строго соблюдало это табу┘ "Удобее молчание" - и к этому молчанию призывало как чувство благоговения, сознание, что здесь - "святое святых" Православия, так и мудрость житейская, знавшая, что прикасаться к сфере богослужения небезопасно, ибо в ней вся сила народной любви, народного благочестия, вся священная инерция религиозного чувства, уже давно скинувшего с себя опеку богословского анализа и оценки".

Чтение книги, однако, не только не оставляет и следа от первого ощущения, но и, пожалуй, опровергает утверждение отца-основателя православного литургического богословия.

Книга протоиерея Николая Балашова (ныне он - секретарь Отдела внешних церковных связей по взаимоотношениям с Поместными Православными Церквами) "На пути к литургическому возрождению" издана Круглым столом по религиозному образованию и диаконии при поддержке фонда "Христианская Россия" и снабжена предисловием митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. Полное название серии, которую она открывает, звучит так: "Церковные реформы. Дискуссии в Православной Российской Церкви начала XX века. Поместный Собор 1917-1918 гг. и предсоборный период".

Перед нами не авторский труд по литургическому богословию, а историческое исследование, точнее, своего рода церковно-историческая хроника. Значительную часть текста составляют прямые цитаты, часто пространные. Хронологический охват: 1905-1918 гг. Библиография свидетельствует о том, что автором проделана поистине колоссальная работа: список печатных источников насчитывает 547 наименований; полностью просмотрено более 60 церковных периодических изданий, центральных и местных, и столько же выборочно; список неопубликованных материалов из Государственного архива РФ, Российского государственного архива древних актов и Российского государственного исторического архива содержит 81 позицию.

На страницах исследования мы слышим голоса архиереев, священников, мирян, высказывавшихся по самым разным вопросам литургической жизни Церкви, причем представлены прямо противоположные мнения и соответствующая аргументация. Отдельные главы посвящены конкретным темам: вопрос о богослужебном языке, исправление богослужебных книг, упорядочение богослужебного устава, совершение Божественной литургии, богослужения Требника, богослужебное творчество.

И теперь уже никак нельзя сказать, что в начале XX века для членов Православной Российской Церкви, пастырей и пасомых, на литургическую проблематику было наложено "табу". Равным образом нельзя не признать, что в дореволюционной Церкви многими осознавалась насущная потребность литургических реформ, например касающихся упорядочения богослужения. В то же время разве не звучит предельно актуально такой вывод, который делает автор на основе исторических свидетельств: "Обычай, а не устав, стал нормой богослужебной жизни не только в приходах, но и в монастырях. Собственно, и всякий устав является лишь письменным отражением обычая. Плохо, однако, когда этот обычай стыдливо скрывается за ширмой незыблемого Устава и не поддается ни богословскому осмыслению, ни контролю священноначалия".

Несомненной заслугой автора является не только представление всего многообразия точек зрения на литургические проблемы (как "новаторов", так и "консерваторов"), но и взвешенное, деликатное указание на то, что литургическая дискуссия, которая имела место до Собора 1917-1918 гг. и на самом Соборе, актуальна и сегодня. "По мере погружения в массив дореволюционной периодики, в архивные документы, - пишет он во введении, - я все более убеждался: голоса из прошлого звучат удивительно живо и актуально. Хотелось бы донести их до сегодняшнего читателя - с надеждой на пробуждение в нашей Церкви той атмосферы творческой, открытой дискуссии, которая была столь характерна для предреволюционного периода ее жизни, оборванного политической катастрофой России┘ Жизнь многих из этих людей оборвалась трагически, нередко - в самом расцвете их дарований. Стоит выслушать сегодня то, что они успели сказать. В нынешнем процессе соборного воссоздания нашего церковного бытия они должны стать полноправными участниками. У Бога мертвых нет".

Вместе с тем автор не навязывает читателю готовых рецептов и окончательных суждений. По его мнению, "окончательные выводы - впереди. О них должна сказать свое слово сама жизнь Церкви". Но автор далек и от того, чтобы призывать к пассивному ожиданию. Он пишет в заключение: "От проблем, которые были поставлены еще в начале века, нам никуда не уйти. Убежден, что время для их разрешения настало. В 1994 году это признал и Архиерейский Собор нашей Церкви".

Отец Николай Балашов - не кабинетный ученый. Долгое время он был чтецом одного из московских храмов, затем как священник служил в провинции: в кафедральных соборах и сельских приходах. А потому то, что говорит исследователь-священник об участниках литургической дискуссии начала XX века, можно применить и к автору книги: "О них сегодня порою судят несправедливо. Их, например, обвиняют даже в том, что они будто бы не ценили, не понимали, не любили наше прекрасное православное богослужение. Неправда. Именно оттого, что любили, они не могли молчать о недостатках, снижающих для многих его столь высокую ценность. Боль, а не равнодушие звучит в их словах".

Боли не испытывают только мертвые. И если наши нынешние ревнители "литургической незыблемости" не воспримут голоса из прошлого, которые собраны в книге, они окажутся мертвее тех, кому эти голоса принадлежат, - православных христиан, умерших естественной или насильственной мученической смертью десятилетия назад.