0
2184
Газета Антракт Интернет-версия

18.02.2005 00:00:00

Романтичные рокеры из «Агаты Кристи»

Тэги: агата кристи, музыка, рок, самойлов


агата кристи, музыка, рок, самойлов Глеб и Вадим: «Мы сами по себе».
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)

– Исполняется 17 лет со дня вашего первого выступления, оно состоялось еще в советском Свердловске. Почему вы отмечаете эту дату концертом в Москве, а не в Екатеринбурге?

Вадим Самойлов: Наш первый концерт прошел в Политехническом институте, в аудитории для лекций. Поскольку я тогда учился там – это было уместно, а сейчас Екатеринбург – один из наших гастрольных городов, потому что мы давно переехали в Москву.

– Некоторые музыканты всю жизнь остаются верны творческой или исторической родине и отмечают дни рождения там. Раньше так делала Земфира.

В.С: Верность родине блюдут немногие из тех, кто в свое время переехал в Москву и прошел длительный путь от провинции до столицы. Что же касается группы «Агата Кристи» – у нас география весьма размазанная, у нас нет ассоциативной крепкой привязки к некоему месту. Наша родина – не дом и не улица. Тем более что мы с Глебом родились не в Свердловске, а в Свердловской области, в городе Асбест.

– Москва не травмирует вас? Есть люди, которые изнемогают от столичной суеты, но «в глушь, в Саратов» возвращаться не хотят.

В.С: Я не отношусь к тем людям, которые постоянно говорят: ой, в Москве так дергано, так суетно. Мне нравится здесь. Москва соответствует моему темпу жизни, моим амбициям, моим возможностям. Мне здесь удобно.

– А на Запад поехать жить не хочется, вдруг там еще удобнее будет?!

В.С: Хочется, но только в качестве туристов.

Глеб Самойлов: А что нам там делать и зачем мы там нужны?

– Но ведь зачем-то наши «звезды» приобретают жилплощадь в Америке. Вряд ли они задумываются над тем, кому они в США нужны...

Г.С.: Для того чтобы купить жилплощадь в Америке, нужно много денег.

В.С.: Я лично не горю желанием жить за границей.

– В свое время, наверное, вы вряд ли размышляли над тем, кому вы нужны в Москве?

Г.С.: Я в детстве мечтал жить в Москве.

В.С.: Мне всегда хотелось быть в центре событий. Глеб, а что, у тебя в детстве такая мечта была?

Г.С.: Ну да, когда елка, когда Новый год, когда показывали «Голубой Огонек», я сидел и думал: вот где настоящая жизнь-то! В Асбесте была какая-то душащая провинциальная атмосфера. Хотя я люблю этот город как город детства. Но там не было никаких возможностей заниматься любимым делом.

– Существует мнение, что провинциал – это вечный маргинал.

Г.С.: Да?!

– В начале 90-х многие радовались тому, что в Москву приехало большое количество маргиналов, которые привезли с собой некую андеграундную атмосферу и сильно потеснили столичную диаспору.

В.С.: Я согласен с вами, но не могу сказать, что процесс перетекания провинциалов-маргиналов в андеграунд, вытесняющий столичную диаспору, был единовременной акцией, или каким-то эмиграционным взрывом. Вливание «новой крови» происходит постоянно. С той же регулярной последовательностью андеграундное искусство со временем становится массовым, превращается в мейнстрим. Я не думаю, что провинциальный человек в культуре – это тот, кто не из Москвы. Съездите в Выхино и внимательно посмотрите вокруг: вы увидите там столько провинциальности, сколько не найдете ни в одном Асбесте. Провинциальность – это образ жизни, образ мыслей. Можно, живя в маленьком городе, чувствовать, что ты живешь как бы не здесь, по крайней мере твои духовные запросы выше тех, которые превалируют в месте твоего физического существования. Нужно уметь везде найти единомышленников и уметь везде жить интересной, богатой внутренней жизнью.

– Вы себя относите к андеграунду или мейнстриму?

Г.С.: Ну, называть нас андеграундом, конечно, язык не поворачивается.

– Когда Москва только-только открылась для звезд мирового шоу-бизнеса, Бой Джордж приезжал в Россию просто погулять, уверяя, что Москва напоминает Западный Берлин тех времен, когда там собирались ярчайшие представители западной андеграундной культуры. Сейчас Марк Алмонд любит бывать в русской столице и считает, что у нас расцвет всевозможных радикальных субкультурных движений?

Г.С.: Вы говорите про тусовочную Москву. А мы всегда были и остаемся вне тусовки. Мы сами по себе, мы всегда были самодостаточны. Нам хорошо внутри своего мира. Хорошо вне культурной тусовки, вне тусовки шоу-бизнеса. В этом смысле мы не являемся представителями какой-то части Московского бомонда, или наоборот, не-бомонда.

– И кого же вы представляете?

В.С. и Г.С.: Самих себя.

– Разве можно существовать вне жанра, вне стиля, вне культуры, вне времени?

Г.С.: У нас это неплохо получается.

В.С.: Я вообще думаю, что жанр и стиль – это попытка унифицировать что-то. С моей точки зрения, нет жанров и нет стилей, они создаются искусственно, путем всяческих манипуляций с искусством. Наверное, эти манипуляции нужны, чтобы как-то схематизировать историю культуры, обозначить ориентиры преемственности в творчестве людей. Но – это┘ слегка высосано из пальца. Искусство – это талантливый способ самовыражения, и не более того.

– Неталантливого способа самовыражения в искусстве не бывает?

В.С.: Искусство – это такой способ самовыражения, в котором неоспоримо присутствует талант. Понятно, что всегда есть мода, но это – пена, поверхностное увлечение чем-то или кем-то. Не все среди модного искусства становится настоящим.

– В России люди не склонны что-то долго любить. Вспомните, как любили Высоцкого! А сейчас мальчики и девочки вообще не знают, кто это.

В.С.: Мы в этом смысле, наверное, баловни, у нас очень верный клуб поклонников. Причем они все молодеют. Когда 13-летний человек приносит на подпись нашу старую пластинку, записанную еще до того, как он родился, – это дорогого стоит!

Г.С.: Очевидно, мы заняли свою нишу в искусстве и смогли стать группой «Агата Кристи», которую молодому поколению пока заменить нечем.

– Вы действительно так серьезно относитесь к тому, что вы сделали для культуры?

Г.С.: Мы? Да!

– Это же камень на сердце – ощущать свое значение в жизни целого поколения?

В.С.: Не-а! Дело в том, что у нас весьма простой критерий в деле, которым мы занимаемся: творческая искренность. Мы не можем позволить себе фальши. Это, видимо, и рождает некий последовательный механизм создания песен, которые кого-то как-то трогают. У нас очень высокие критерии к тому, что мы делаем, – хочется удивить прежде всего самих себя.

– Вы друг другу не надоедаете, ведь столько лет – вместе? Не стали творческим тормозом друг для друга?

В.С.: Скорее всего наоборот. Нам помогает то, что мы братья, ведь мы большое количество времени в детстве провели вместе, слушая одну и ту же музыку.

Г.С.: Это синдром внутренней слабости: если человек не может самостоятельно измениться – он пытается изменить окружение и таким образом искусственно стимулировать перемены внутри творческого мышления.

В.С.: Нам нужно что-то особенное, но при этом оно обязательно должно быть связано с нами. С нашим мировоззрением. Процесс творчества – вещь слишком интимная, чтобы пускать в него еще каких-то людей. Даже наш барабанщик играет у нас только на концертах, хотя мы уже 15 лет вместе.

Г.С.: Кто пишет музыку – тот и участвует в ее создании. Что касается того, не надоело ли нам плотно общаться, мы не так часто пишем альбомы, чтобы надоесть друг другу. Это же не повседневное состояние – сидеть на студиях и «рубиться», «рубиться».

– То есть вы уже 17 лет играете, но вам незнакомо ощущение творческого кризиса?

Г.С.: Да, все еще впереди. Главная наша вершина еще не покорена.

– Не может же быть, чтобы вы не ощущали собственной «заигранности», самоповтора?

В.С.: Когда возникает такое ощущение, мы садимся записывать новый альбом, то есть работаем на преодоление. И самотиражированием мы тоже не занимаемся, потому что все альбомы у нас разительно отличаются друг от друга, критики буквально с ума сходят, теряясь, хвалить нас или ругать?

Г.С.: Да, они каждый раз не знают, что с нами делать – проклинать или возносить.

– Насколько вам важны слова в песне, вернее то, что они выражают? Одно время про тексты Гребенщикова говорили, что это набор слов, а не связная речь.

В.С.: Представьте, открываете вы энциклопедию и читаете – «Борис Гребенщиков. Жанр: набор слов». Да ну, ерунда какая-то... Нам всем интересно общаться на эмоциональном языке, на языке метафор. Кому-то этот язык не близок – и он, наверное, воспринимает его как набор слов.

– Насколько ваши песни автобиографичны?

Г.С.: Мы не поем о том, что так или иначе не было бы нами пережито и перечувствовано.

В.С.: Я вам скажу так: все наше творчество – результат тщательного копания в самих себе. Песнями все сказано. И не нужно какого-то другого документального объяснения того, что с нами происходит.

– Вы – конфликтные люди?

Г.С.: Да. Это сейчас мы добрые и пушистые. Если внутри человека заключен большой и очень цельный мир – то, куда этого человека ни помести, его мир останется с ним. Такому человеку трудно прогибаться, и ему пожизненно ставится диагноз: нонконформист.

– Как правило, люди предпочитают непринужденное общение без метафор, они боятся, когда их грузят. Кому нужен ваш богатый и очень большой внутренний мир? Никому.

Г.С.: А мы ни к кому со своим миром и не ходим (смеется).

В.С.: У нас есть музыка, нам больше ничего и не надо. Но поводов для дискомфортной жизни всегда предостаточно.

– Вас кто-то использовал в своих корыстных интересах?

В.С.: Мы все в этой жизни, так или иначе, друг друга используем. Это нужно понимать и относиться к этому спокойно. Другое дело, до какой степени ты готов быть использованным. Мы эту степень для себя определили: ни при каких обстоятельствах мы не будем делать в музыке то, что нам претит. Это единственный смысл творчества.

– Музыка не стала для вас наркотиком?

В.С.: Во-первых, мы не заложники музыки. А во-вторых, я считаю, что искусство – это один из самых красивых и плодотворных способов духовного развития личности. Когда мы занимаемся любимым делом – это же здорово!

– Ведь и союз с музыкой может со временем превратиться в тяжкое бремя...

Г.С.: Музыка – это не союзница. Музыка – не партнер по жизни. Музыка даже не Муза, слетевшая сверху или снизу. Это единственно возможная для нас форма самовыражения. Музыка – это мы. Чтобы испытать чувство отторжения по отношению к музыке – надо расстаться с самим собой!

В.С.: Нам повезло, на нас никогда не сыпалась манна небесная. У нас не было испытания сверхдостатком, поэтому у нас, к счастью, нет возможности беситься с жиру. Мы не испытываем пресыщенности профессией. Повода нет. Нам интересно двигаться в современном мире и все время искать в нем какое-то место для себя.

– Желание зарабатывать деньги – это нездоровое желание?

В.С.: Здоровое, но чем оно для нас отольется – неизвестно. Часто миллионы долларов вгоняют в скуку. Людям свойственно разбиваться о славу и деньги.

Г.С.: Знаете, ситуация в нашей стране заставляет многих одаренных людей рвать задницу, для того чтобы обеспечить достойную жизнь своей семье. И в какой-то момент ты понимаешь, что наступил предел, что либо твоя задница сейчас напрочь порвется, либо ты срочно прекращаешь добывать деньги любым путем. Я для себя решил, что лучше затяну потуже поясок, но себя сохраню! И не превращусь в ничтожество.

– Вы испытываете брезгливость к коллегам по цеху, которые, с вашей точки зрения, занимаются профанацией творчества?

В.С.: Подобная брезгливость – всего лишь проявление «эстетства» в кавычках. Нам это не свойственно. Но есть музыка, про которую я могу однозначно сказать – это дерьмо!

– Может быть, вы скажете: какая?

Г.С.: Все дерьмо помнить – себя не уважать! Рэп - дерьмо! R’n’b’ - полное дерьмо! Так и напишите.

– Вадим, вы написали музыку к стихам Владислава Суркова для проекта «Полуострова». Вам понравились его стихи?

– Владислав Сурков – незаурядный поэт и незаурядный человек. Его стихи действительно можно назвать творчеством. Мне очень интересно было вместе с ним превращать их в песни.

– Вы, конечно, в метро давно не ездите, вам не кажется, что вы отдалились от народа?

Г.С.: А мы никогда с ним особо близки и не были. Поэтому говорить о том, что мы сейчас вдруг взяли и отдалились, – несерьезно. Мы сегодня не ближе и не дальше от своих поклонников, чем были в начале своего творческого пути.

– Ну, хорошо бы знать, что же волнует людей, которые ходят к вам на концерты?

В.С.: Да мы знаем. Мы же постоянно ездим на гастроли. И уверяю вас, что в тамбуре поезда или в курилке можно набраться впечатлений о жизни куда больше, чем от поездок в московском метро.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Среди преступников станет больше неграждан

Среди преступников станет больше неграждан

Иван Родин

Более 80 уголовных статей признают основанием для изъятия паспорта РФ

0
327
Астана считает для себя минимальными риски привлечения "Ростатома" к строительству АЭС

Астана считает для себя минимальными риски привлечения "Ростатома" к строительству АЭС

0
193
Долговая нагрузка бизнеса вернулась к максимуму 2020 года

Долговая нагрузка бизнеса вернулась к максимуму 2020 года

Ольга Соловьева

Жесткая политика Центробанка не охладила спроса предприятий на кредиты

0
387
Власти и НКО видят систему пробации с разных сторон

Власти и НКО видят систему пробации с разных сторон

Екатерина Трифонова

На гарантированную законом ресоциализацию экс-заключенных не хватает денег

0
395

Другие новости