Ольга Дунаевская
За большим столом в квартире отца Михаила Осоргина обедают прихожане храма на улице Палестро.
Фото автора
В пяти минутах ходьбы от многоязыкого вокзала «Термини» с его заокеанскими штучками – «Макдоналдсом» и секс-шопом – расположена тихая улица Палестро. Среди новых по римским понятиям домов, отдельные этажи которых занимают недорогие гостиницы, выделяется один постарше и жилой лишь отчасти – там, где не проходят службы. Потому что принадлежит он римской православной церкви Святого Николая Чудотворца.
Воскресное апрельское утро. Погода ясная и для Рима прохладная – плюс восемнадцать. Сегодня проводить экскурсию – одно удовольствие, но работы у Тани и Саши Сергиевских сейчас немного. В отличие от прошедшего лета, которое они вспоминают с содроганием, – тогда толпы мокрых от пота туристов, невзирая на чудовищную жару, валили в Рим. Таня уверяет, что не раз на солнцепеке Колизея ее посещал один и тот же вопрос: что лучше – на середине экскурсии сказать, что она закончена, или молча упасть в обморок? К счастью, вопрос удалось оставить без ответа. В небольшой квартире при храме на виа Палестро Сергиевские живут уже больше десяти лет – эмигрировали, да так и осели в Риме. И теперь знают его куда лучше коренного населения. Работают в основном с паломниками из России. «До революции, – говорит Таня, – в Риме существовала отлаженная система: была своя гостиница – Дом паломника, были прошедшие подготовку гиды, был изданный в 1912 году «Спутник православного богомольца». Теперь все приходится начинать по второму кругу». Например, «Спутник» переиздал недавно настоятель римского храма отец Михаил Осоргин на собственные деньги. В Рим он приезжает раза три в месяц: на нем еще один приход – в Кламаре под Парижем.
Фактом своего рождения отец Михаил обязан трехдневному свиданию на Соловках своей будущей матери княгини Александры Голицыной с мужем – князем Георгием Осоргиным, которого вскоре расстреляли. Двухлетнего Михаила мать вывезла из России во Францию. В Париже она познакомилась с князем Трубецким, который работал таксистом, и вышла за него замуж. Священником отец Михаил стал поздно, ближе к пятидесяти, хотя всегда мечтал об этом. До начала служения он работал в Африке: торговал вином, сотрудничал с фирмой «Диор». Поворотным моментом в его жизни стала гибель сестры: она утонула, спасая одного из своих десяти детей. Сейчас отцу Михаилу за семьдесят, осиротевших племянников он вырастил вместе с собственными четырьмя детьми. Сегодня он в Риме и литургию служит сам.
Таня по воскресеньям обычно стоит за свечным ящиком, но с утра на ней маленькие внуки, и она дома. Правда, скоро все равно спустится к храму – после литургии будет общий обед и надо накрывать столы: в жару – прямо во дворе, при другой погоде – в квартире настоятеля. Народу набирается человек сто: русские, украинцы, молдаване, грузины, эфиопы, эритрейцы – православные выходцы из Сомали. В основном женщины. Службы идут три раза в неделю, но в воскресенье в церкви особенно людно: большинство прихожанок – нелегалы, приезжают в Рим по туристической визе и остаются; работу находят за деньги через землячества (этот бизнес отлажен) – домработницами, сиделками, нянями, а воскресенье – единственный законный выходной.
Обед делают в складчину, меню славянское: салат, пирожки, мясо с картошкой; из итальянских мотивов – вино, фрукты, кофе. В комнате много детей – тех, кто родился в Риме, здесь называют «новые русские», для них недавно открылась воскресная школа. Три предмета: русский язык, музыка, закон Божий. Мы снуем у стола с пластиковой посудой, с литургии возвращается отец Михаил, шутит, слегка грассируя, с кем-то из мужчин: «Никогда не знаешь, откуда придет неприятность. Месяц ношу ботинки. Вчера угораздило посмотреть на подошву. Так что вы думаете? Изготовлено фирмой «Мефисто»!»
За бесконечным столом моя соседка справа – грузинка Эка, по-русски Катя. Ей 26 лет, из которых последние полтора года она в Риме. По профессии Эка хоровой дирижер, хочет купить дом в Грузии и сейчас на него зарабатывает: сиделкой, няней, учительницей музыки. Такса за все эти работы – семь с половиной евро в час. Слева от меня – красивая немолодая женщина. Первое, что потрясает, – ее осанка. И это понятно. Сказывается могучая родословная. Это внучка Петра Столыпина и праправнучка декабриста Сергея Волконского, по совместительству также родственница Михаила Лермонтова и Льва Толстого: Елена Вадимовна Волконская, княгиня. Елена Вадимовна улыбчива, по-русски говорит не торопясь и очень чисто, хотя урожденная римлянка. Мать Елены Вадимовны, тоже Елена, после того, как был убит ее первый муж князь Щербатов, оказалась в Риме, где познакомилась с Вадимом Волконским, попавшим сюда из Турции.
Елена Вадимовна уверяет, что уклад в родительской семье всегда сохранялся чисто русский, и итальянкой она становится, только выходя на улицу. Она была замужем за юристом-итальянцем, но и в ее семье русский не забыт: дочь Мария – известная в Италии переводчица русской литературы. Живет Елена Вадимовна теперь тоже на виа Палестро – свою большую римскую квартиру она сдает. До нее на одном этаже с Сергиевскими жил родственник последнего эфиопского императора Хайле Селассие, а значит – прямой потомок царя Соломона и царицы Савской, от которых император упорно вел свой род. Потомок учился в России и хорошо говорил по-русски. По воскресеньям за этим же обеденным столом он встречался с бывшим главой эфиопского КГБ, лично расстрелявшим всех членов его семьи.
Вообще город Елена Вадимовна любит не очень – это у нее от Столыпиных. В Тоскане у Волконской есть небольшое поместье. Три гектара земли – виноград, оливки. Все теплое время она старается проводить там. Промышленно в поместье ничего не производят – так, домашнее вино для семьи и для друзей. Вторую мировую Волконская жила тоже в Риме, после войны два года работала в американском Красном Кресте, ее сын, кстати, сейчас известный архитектор в Нью-Йорке. Был у княгини Волконской шанс начать кинокарьеру: когда Федерико Феллини снимал «Сладкую жизнь», она работала помощником режиссера. Феллини настойчиво предлагал ей подписать постоянный контракт, но Елена Вадимовна отказалась – была уверена, что муж не одобрит. Три года назад она впервые поехала в Россию по приглашению Центра Столыпина, ездила с сыном и внуками. Передала также Историческому музею альбом уникальных семейных фотографий и вещи, связанные с именем Сергея Волконского. Елена Вадимовна смеется, а глаза ее увлажняются: она вспоминает, как заплакала в Саратове вечером, услышав пение соловья.
Будто вторя ее словам, молодые голоса за столом затягивают: «Огней так много золотых на улицах Саратова, парней так много холостых, а я люблю женатого┘» Я подпеваю. Воскресный обед в Риме подходит к концу.
Рим–Москва
