Станислав Иванов
Буддийская эклектика волнует поэтический ум...
Фото Константина Козленкова
Как только мы с другом вышли из отеля «Бангкок-палас», подлетел полненький таец с жидкими усиками и стал показывать фотоальбом с обнаженными девицами. Из вежливости и антропологической любознательности я пролистал несколько страниц и вернул каталог хозяину. У меня никогда не было расовых предрассудков. Я не имею ничего против маленьких черноволосых и темноглазых девушек с эпикантусом – они очень даже милы! Но, проведя всего полчаса на улицах Бангкока, понимаешь, как недостаточно глубоко мы ценим высоких голубоглазых блондинок. Жаль, что через три столетия их не останется вовсе. Из-за угла выбежала ватага ребятни. Некоторые во все глаза стали смотреть на моего попутчика и громко смеяться, показывая на него пальцем. Большие обгоревшие парни со светлыми волосами проходили тут по разряду забавных диковин. Мне все больше начинала нравиться эта страна. Поменяв деньги у трех очень серьезных барышень в очень серьезной конторе, где висел огромный портрет доброго правителя и справедливого монарха Рамы Девятого, мы вышли в район делового центра.
Сукхумвит – главная улица со всеми атрибутами современного шумного города: небоскребами, фешенебельными отелями, переулками с барами и массажными салонами, а над пешеходами гудит громада надземного метро с галереями и переходами. Вы можете пройти по ним несколько кварталов, не спускаясь вниз. Однако мне были нужны пагоды, монастыри, площади с монументами, живописные хибары и каналы, а мой друг испытывал сожаление, что не успеет сегодня добраться до «Сой Ковбой». Одно название этого переулка заставило меня усмехнуться. Среди памятников культурного наследия там располагались лишь бордели и питейные заведения.
За ужином я задался риторическими вопросами: почему мы сидим в самом центре тайской столицы в ирландском пабе и поглощаем банальный бифштекс с картошкой, запивая «Гиннессом», а не наслаждаемся прозрачной лапшой и жареной саранчой, которая в ходу у местного населения вместо хот-догов? Даже само название «Хард-рок кафе» в Бангкоке звучало как-то противоестественно. В ответ на пожелания продегустировать аутентичные блюда, мой добродушный друг порекомендовал в следующий раз отведать саранчу в масле прямо на улице и провести все оставшиеся дни в ватерклозете.
Когда мы вышли из паба, заканчивались мимолетные тропические сумерки. В заведении напротив полуголые девушки в ярких нарядах уже сидели на своих уличных рабочих местах и призывно завизжали, едва завидев нас. Мне было искренне жаль разочаровывать всех этих симпатичных старательных людей (ибо иногда их действительно трудно различить по половой принадлежности) из сферы сексуального обслуживания. Так как я не поддерживал своего приятеля в разудалом дионисийстве, мы попрощались до утра, и я занялся любимым делом в незнакомом городе – стал искать дорогу к месту ночлега. У входа в «Бангкок-палас» толстый усатый сутенер подсовывал фотоальбом то ли вьетнамцам, то ли китайцам и спрашивал, куда те идут:
– Бум-бум?
– Ням-ням, – отвечали азиаты, и этот содержательный диалог был отнюдь не о кулинарии или о музыке с танцами.
На следующий день мы посетили Королевский дворец и храм Изумрудного Будды. Непривычная геометрия зданий для отправления религиозных культов – и вы уже в совершенно иной цивилизационной формации. Пространство около храма напоминало обувной магазин, потому как вас неправильно поймут, если вы зайдете внутрь в сандалиях. Мое внимание привлекло изваяние какого-то тетракефалоэктозавра. «Подразумевал ли Шакьямуни нечто подобное, проповедуя Дхарму?» – спросил я себя, глядя на это хтоническое чудовище. Все скульптурные композиции вокруг наглядно иллюстрировали, как антропоцентричное и атеистическое, по своей сути, учение принца Гаутамы немного подправили и адаптировали для народа, дополнив мифологическими персонажами из местных пантеонов по мере распространения по Азиатскому континенту. В это время мой друг азартно фотографировал гандхарвов и локапал, изображенных на росписях и барельефах пагод, а затем переключился на статую шестиметрового ракшаса с клыками и когтями.
После приобщения к буддийской эклектике нам захотелось прокатиться на экзотическом виде транспорта. Тук-тук представлял собой мопед, к которому прикрутили нечто вроде гондолы от воздушного шара. Его не пришлось долго искать, ибо за нами постоянно следовала гудящая кавалькада пассажирских мотороллеров. Я ткнул пальцем в точку на карте, и мы попали в монастырь на Золотой Горе. На одном из перекрестков к нам подошел пожилой господин и стал интересоваться, откуда мы прилетели:
– О, вы из России? Москва? Там очень холодно?
Старик вопросительно упомянул снег и отметил рукой уровень по колено. Я напугал его сугробами по пояс и температурой минус 20, отчего он начал мерзнуть прямо на глазах. Наверняка дедушка посчитал нас титанами из Гипербореи. После прогулки мой приятель сказал, что ему нужен профессиональный массаж стоп и умчался на желто-розовом такси. Надо сказать, что в одиночку прочувствовать погружение в иную культурную среду и проникнуться состоянием «истинной свободы» гораздо легче. Я шел мимо пагод по улицам, пахнущих пряной едой, на которых постоянно чем-то торгуют, – у моего друга они вызывали образные ассоциации с «гигантским Черкизоном». Я всматривался в лица прохожих и колоритных нищих, на заезжих индусов и арабов, их яркие одежды: после снежной и холодной московской зимы я прилетел словно в иное измерение и получал полагающуюся порцию бесплатных впечатлений. Лучшие вещи в мире ничего не стоят. Просто до них часто долго добираться.
Мой план города оказался не слишком-то подробным и правильно масштабированным, а мне нужно было вернуться в район бизнес-центра. Для начала я определил ориентиром Национальный стадион, обратившись за консультациями к продавцу воздушных змеев. Узнав, что я собираюсь проделать такой огромный путь своими ногами, он пришел в ужас и стал звать такси. Я еле удержал его и объяснил, что со мной все в порядке, просто я люблю ходить пешком, дабы познать Бангкок изнутри. Он понимающе кивнул и призвал на помощь всех торговцев из соседних лавочек и даже с противоположной стороны улицы. Те, естественно, тут же остановили тук-тук, и мне снова пришлось рассказывать легенду об очаровании пеших прогулок в чужом городе. Уже весь квартал собрался вокруг меня, чтобы проложить кратчайшую тропу до Национального стадиона. Правда, они никак не могли взять в толк, зачем ходить пешком столько времени, тем более – иностранцу. Вероятно, они посчитали это чудаковатой блажью белых людей, однако отнеслись к ней с сочувствием и уважением. «Туда идти целый час!» – тревожно предупреждал меня владелец лавки с рубашками и футболками кричащих расцветок. Другой уличный купец с любопытством щупал мои икроножные мышцы и восторженно приговаривал: «Сильный человек!» А девушка, продававшая мороженое, написала по-тайски «Как пройти к Национальному стадиону?», чтобы ее сограждане, не владеющие, как и я, английским, помогали мне в пути.
Я отправился дальше, а они махали мне вслед руками и улыбались, несмотря на то что я отказался купить в дорогу немного жареных кузнечиков и мешок с талисманами, пока я не скрылся за углом. Уверен, так оно все и было, оглянись я назад. Поистине, Таиланд – Страна Улыбок, где правит добрый король Рама Девятый, обожаемый всем народом, чей портрет висит в каждом уважаемом учреждении и доме. Он разводит молочных коров прямо в своей резиденции в центре Бангкока и уверяет подданных, что если пить молоко, то их кожа станет такой же белой. Я бы тоже повесил портрет этого просвещенного монарха у себя в лачуге. Мне вообще импонировали страны, где вместо обязательной воинской повинности юноши на месяц становятся послушниками в монастырях и медитируют, а не учатся убивать себе подобных.
Вечером я снова брел по главной улице огромного мегаполиса на 12-м градусе северной широты, в девяти часах лета от дома, а вокруг сверкали огни небоскребов и отелей, нависала транспортная артерия монорельса, и повсюду витал неповторимый аромат Бангкока – смесь пряных запахов с автомобильными выхлопами.
