Все включено

Вот уже несколько дней меня достает девушка из сотовой телефонной компании. Хорошенький, приятный голосок, через который с удовольствием дорисовываешь все остальное.

Первый раз телефонную трубку я взял, но слушать ее рассказ о тарифах не стал, сказав, что очень занят. Последующие два дня она пыталась мне перезвонить, но я специально не брал трубку. На третий день все-таки с ней поговорил: жалко стало, ведь она тоже подневольный человек. Девушка уверяет, что мне будет выгодно перейти на тариф «все включено». Обращается же она ко мне с таким эксклюзивным предложением лишь только потому, что я являюсь давним их клиентом.

– Ведь вы замечаете, что деньги на вашем телефонном счете расходуются очень быстро? – спрашивает звонкий голосок.

– Честно говоря, не замечаю, – улыбаюсь я.

– Тем не менее это так, – не теряется девушка. – Сейчас вы пользуетесь тарифом, предусматривающим поминутную оплату разговоров. Мы вам предлагаем перейти на посекундную оплату за разговоры с абонентами других сотовых компаний, с нашими же абонентами вы сможете общаться бесплатно, да к тому же еще и пользоваться через сотовый телефон Интернетом. Вы пользуетесь Интернетом через телефон?

– Нет, не пользуюсь.

– Наш тариф «все включено» – отличный повод начать пользоваться. Тариф предусматривает оплату в сумме 16 рублей в сутки. Кстати, вы можете перейти на тариф «все включено» прямо сейчас. Если согласны, то вам сразу же придет смс с подтверждением о переходе на новый тариф.

– То есть 16 рублей в сутки со счета моего телефона будет списываться даже в том случае, если я им не пользовался?

– Да, но… – Девушка вновь с завидным терпением начинает бойко чирикать, разъясняя преимущества тарифа «все включено».

Не перебивая, слушаю ее и понимаю, что этот тариф лично для меня невыгоден. Мне хочется оборвать девушку, сказать о пудре для мозгов, но вместо этого обещаю подумать над ее заманчивым предложением.

– Хорошо, можно я перезвоню вам завтра и вы скажете окончательное свое решение? – спрашивает девушка.

– Конечно, – отвечаю ей, и мы прощаемся.

В два часа дня выхожу из института, но работа продолжает тянуться за мной, словно легкое и невидимое для других привидение, потому что я – математик. А где бы математик ни находился, о чем бы ни говорил, в его подсознании работа все равно продолжает крутиться – и нет от нее спасения, как нет защиты и укрытия от навязчивого сервиса шустрых и бойких, словно пустопорожний барабан, менеджеров.

Одна из главных моих задач – найти приемлемое с физической точки зрения математическое описание множественного самораспространяющегося высокотемпературного синтеза (или просто МСВС). Но я не Ландау, а всего лишь занимающийся математикой скромный писатель, поэтому дело идет туго. Мое подсознание походит на серого ослика, медленно, но упорно крутящего турбину капризного генератора идей в надежде когда-нибудь выбить из него искру и зажечь яркий свет Истины, полностью озаряющей выплывший из темного небытия изящный парусник математической модели процесса МСВС.

Еду в кафе, там у меня встреча с товарищем по имени Илья. У него проблемы, а так как он является художником, то имеет право в любое время оторваться от своего творческого станка и выпить чашечку кофе.

Кафе хорошо вписывается в наш стиль жизни. За прозрачными стенами «стекляшки», словно в документальном кино, идет суетливая жизнь, а мы с товарищем походим на сидящих в аквариуме и плавающих в кофе двух философствующих рыб.

Сколько вот за этим столиком уже перебывало-пересидело народу! Сколько выясненных отношений, перемытых косточек, обсужденных идей… Витавшая в кафе энергия от некогда проходивших здесь горячих споров зарядила нас – и мне очень захотелось написать какой-нибудь жизненный рассказ, а у моего товарища наверняка появилось нестерпимое желание срочно нарисовать сильную картину. Он даже начал фотографировать на сотовый телефон открывающийся из кафе томский городской вид, уверяя в том, что обязательно на основе этих фотографий создаст интересную картину, вот только хорошенько зарядится черным кофе и поплывет, словно на философском пароходе, на кофейных ароматных парах в прекрасную страну грез…

– Представляешь, – воодушевленно размахивает руками Илья, – нарисую – да хотя бы вот это самое кафе, а на его стекло снаружи напирает жизнь: вот-вот стекло не выдержит и разобьется, только осколки посыплются. Даже сделаю это немного в абсурдной манере – стекло еще целое стоит, а осколки уже лежат. Каково?

– Здорово, – сказал я, – только давай теперь поговорим о твоих осколках.

– Да кругом только одни проблемы, – мой товарищ сокрушенно качает головой. – Все очень плохо, темнее даже кофе, даже черного квадрата Малевича, про который ты как-то сказал, что его можно отождествить с расположенной где-то в космосе черной дырой. Только ее не надо в небесах искать. Этот черный квадрат, эта дыра – во мне. И в каждом из нас этот квадрат живет. Да, человек является вселенной, вот только она почему-то быстро превращается в черную эгоцентричную дыру, старающуюся все в себя поглотить, все деньги и квартиру.

Оказывается, его бывшая жена так и не собирается делиться с ним их общей квартирой, и ему до сих пор приходится фактически жить на работе, в художественной мастерской, 10 лет назад перешедшей к нему от другого мастера, застрелившегося из собственного охотничьего ружья после того, как жена выгнала его из дому.

– Что мне теперь, тоже застрелиться? – вопрошал Илья, делая глоток из похожей на белую лилию тонкой кофейной чашки. – Эх, сейчас бы вина или водки выпить, да нельзя – работы много…

Мы продолжаем пить кофе. Сейчас день, и луны не видно. Что-то надо сказать в ответ товарищу. Не могу придумать, что именно сказать.

– Художники живут в абсурде, – наконец философски замечаю я.

– Вот-вот! – встрепенувшись, с воодушевлением незамедлительно подхватывает мою мысль Илья. – Именно в абсурде… Мы – художники – мыслим исключительно правым полушарием. Хорошо вам, математикам: вы люди рациональные, все по полочкам разложить можете и проанализировать. У вас присутствуют цепочки логичных рассуждений, из которых можно составить разумный план. А у нас – не связанные друг с другом безумные образы, сошедшие с нашего ума на картинные холсты. И вот этими сошедшими с нашего ума сумасшедшими образами мы и выстилаем нашу жизнь, надеясь, что их по достоинству оценят и признают. И поймут, что мы не такие уж черные дыры и квадраты и можем не только эгоцентрически забирать, но кое-что и отдавать, делиться своей вселенной… Нет, я завидую вам, математикам: все-то у вас четко и ясно, и делить свои квартиры со своими бывшими женами вы наверняка умеете.

Я утвердительно киваю головой и мимоходом заглядываю внутрь себя. Осел почему-то не крутит турбину, а, радостно улыбаясь, развернул победный парус, на котором была записана математическая модель процесса МСВС. Внимательно вглядываюсь в парус, рассматриваю начертанные на нем уравнения и, неожиданно для себя, громко вслух произношу:

– Ерунда все это!

Видя замешательство и обиженное лицо моего товарища, в этот момент с увлечением продолжающего жаловаться на свою горькую жизнь, спешу его успокоить:

– Это я не тебе, это я так, кое-что вспомнил.

Мы с Ильей еще некоторое время посидели в кафе. Особенно говорить-то было и не о чем: мы и так по сотовому беседуем с ним практически каждый день и, возможно, на самом деле пришли в кафе не за общением, а за энергетикой.

За барной стойкой сотрудники кафетерия разбирались с забарахлившим холодильным аппаратом, но морозильник никак не включался.

Допив кофе, мы с Ильей вышли на улицу. Он направился в свою мастерскую за творческий холстяной станок, а я к себе домой за письменный стол. Надо было успеть поработать, часика два покрутить вместе с осликом тяжелую турбину, хотя и без всякой надежды сегодня получить ясный свет Истины.

Я даже где-то завидовал Илье. Несмотря на все неурядицы, он уходил воодушевленный энергетикой кафе с желанием немедленно взяться за художественную кисть.

У меня же острое желание написать легкий небольшой рассказ перебивалось тяжелой необходимостью разобраться в длинных цепях математических формул.

Зато завтра мне будет звонить сотовая девушка.