Людмила Петрушевская Дедушка Володя Шванц вернулся из Канады недовольный: соскучился по родине.
Привез нам японца с Ниагарского водопада (они, оказывается, там на дне ущелья живут, их две разновидности, в желтых плащах и в синих). Дедушка Володя Шванц выбрал себе синего японца.
Тот нас сфотографировал, подарил котятам бумажные экологически чистые мешки под названием ресайклинг, т.е. сделанные из использованной туалетной бумаги и гигиенических прокладок б/у. Японец все объяснил насчет предназначения таких мешков. Сберегаются леса, вода, чистый воздух и т.д.
Полина Виардо перевела эту речь. Оказалось, у нее когда-то был повар, пленный японец, отец ее детей.
При этом в синхронном переводе и японец орал, и она долго гремела с небес. Они быстро поняли друг друга, мы им были не нужны.
Наши все как бы временно оглохли, не желая им мешать. Котята молча пялились на свои бумажные мешки, будучи не в силах понять, что за японский дар.
А дедушка Володя Шванц догадался: надул один мешок и топнул по нему копытом. Раздался гром! Котята прыснули под крыльцо. Мешки бросили где попало.
Полина же Виардо свесилась сверху и собрала их. Теперь там, в небесах, она развлекается: надует мешок и как стукнет себе по лбу! Гром и молния!
Но мы с котятами привыкли.
(Полинка тоскует, видимо, так как японца мы обратно послали.)
А Иван Тургенев написал стих в прозе, начавши его, как обычно, «как хороши, как свежи были», а потом подумал и добавил словцо «утки».
Зачем, почему утки, так и не объяснил.
