Дмитрий Квон
Слияние двух фотонов. Иллюстрация Physorg
Очередное присуждение Нобелевской премии по физике вызвало очередное недоумение многих физиков. Вручена она за работы, не содержащие никакой новой физики, целиком основанные на эффекте Джозефсона, о котором рассказывается во всех университетских курсах по физике сверхпроводимости.
Напомним, Нобелевскую премию по физике в 2025 году получили Джон Кларк, Мишель Деворе и Джон Мартинис. Все трое работают в американских исследовательских организациях, хотя коренной американец среди них только Джон Мартинис, двое других перебрались за океан из Европы.
Сама формулировка Нобелевского комитета вызывает если не гомерический смех, то улыбку: «…за открытие макроскопического квантово-механического туннелирования и квантования энергии в электрической цепи». Туннелирование является настолько рутинным квантовым явлением... Более рутинным может быть только квантование энергии, которое уже десятки лет лежит в основе работы огромного числа полупроводниковых приборов.
А разговоры о том, что квантовые эффекты наблюдаются на макроскопических масштабах звучат еще безграмотнее. Известное практически всем квантовое макроскопическое явление – сверхпроводимость – было открыто еще до создания квантовой механики, а самое квантовое из них, квантовый эффект Холла, – открыт 45 лет назад.
Здесь и возникает подозрение, что ныне действующий Нобелевский комитет по физике руководствуется чем угодно, но только не физикой, в особенности если вспомнить премию прошлого года. Так чем же? А знаниями и вкусами домохозяйки, наконец освободившейся от кухонных и дачных забот и предавшейся отдыху в поисках увлекательных новостей, льющихся из ее айпада или айфона, и в этот момент задающейся даже вопросом: а чего же такого нового и полезного для нее открыли в науке?
Тогда настоящее научное знание и пещерное, точнее интернетовское, невежество приобретают, говоря языком физики, равную амплитуду электрического сигнала, и наука становится частью шоу-бизнеса. И начавшееся более четырех столетий назад ее поступательное движение приходит к своему фатальному электронному концу – появлению «тотально-коммуникационной» толпы, в которой есть что угодно, кроме критического анализа того, что происходит в природе и с человеком. То есть все, кроме науки в ее точном метафизическом смысле.
Неминуемо внутри этой толпы происходит трансформация восприятия всех областей человеческой активности, когда стоимость каждой из них определяется простым большинством, уже не только там, где требуют «хлеба и зрелищ», но и там, где требуется знание тех же элементарных законов физики, на основе которых человек способен ответить, что такое Северный и Южный тропики или сколько молекул летают в помещении, где он находится, или как меняется давление воздуха с высотой, или какая часть солнечной энергии достается Земле, или почему зимний день намного короче летнего, или, наконец, почему существуют времена года.
Именно на это большинство, которое не знает не только ответов на приведенные выше вопросы, но и элементарной тригонометрии (в одной из передач телевизионного шоу «Как заработать миллион» оно на вопрос, чему равен тангенс 45 градусов, ответило – 1/2), и ориентирован современный Нобелевский комитет.
И здесь следует отметить, что последней жертвой такой ориентации оказалась квантовая механика. Причем, надо сказать, не без помощи некоторых из тех, кто занимается ею, и объявивших о второй квантовой революции. Именно благодаря им все в мире стало квантовым: появились квантовая информация, квантовый компьютер, квантовая сеть, квантовая криптография и т.д. и т.п. Более того, практически все технологии стали квантовыми, а вместо обычных материалов появились не какие-нибудь, а квантовые.
То есть вторая квантовая революция действительно произошла... Но не в физике. С нею, слава богу, все в порядке, и ее фундамент, строительство которого закончилось в первой трети ХХ века созданием квантовой механики, остается незыблемым вопреки усилиям немалой армии ее ниспровергателей. Вторая квантовая революция произошла с появлением уже упомянутой «тотально-коммуникационной» толпы. Точнее, «тотально-коммуникационных» толп, в которых даже голос домохозяйки может определять общественную ценность того или иного научного результата. И многочисленные общественные и государственные институты, ставшие «пастухами» упомянутых толп, неизбежным образом становятся проводниками голосов домохозяек.
Разумеется, не избежал подобной участи и Нобелевский комитет по физике в стремлении донести до сознания домохозяек законы квантовой механики. Тогда критерием становится не новизна и глубина физического результата, а его «шоу-бизнесовая» составляющая, что мы и наблюдаем в сюжете, рожденном присуждением премии этого года.
Подводя поэтический итог, можно сказать, что под воздействием поля тотальной коммуникации, в котором сигнал автора письма к ученому соседу абсолютно равновелик сигналу ученого соседа, Нобелевский комитет по физике уподобился героине гениальной пушкинской поэмы «Граф Нулин»:
Она сидит перед окном;
Пред ней открыт
четвертый том
Сентиментального романа:
Любовь Элизы и Армана,
Иль переписка двух семей. –
Роман классической,
старинный,
Отменно длинный,
длинный, длинный,
Нравоучительный и чинный,
Без романтических затей.
Наталья Павловна сначала
Его внимательно читала,
Но скоро как-то развлеклась
Перед окном возникшей дракой
Козла с дворовою собакой
И ею тихо занялась.
Новосибирск
