Чеченский вопрос все испортил

В среду чеченский эмиссар Ильяс Ахмадов встретился с представителями госдепа США. Пресс-секретарь Ричард Баучер, подтвердив факт встречи, подчеркнул ее сугубо "частный" характер. Госдеповцы вели беседу с Ахмадовым вне стен своего ведомства. Формально оснований для официального протеста вроде бы нет. Однако МИД РФ немедленно оценил такой подход как "недружественный шаг" по отношению к Москве. По мнению Москвы, вашингтонский прием именующего себя "министром иностранных дел" чеченских сепаратистов Ахмадова "противоречит духу сотрудничества и партнерства в борьбе с терроризмом". Американцев вновь призвали не делить террористов на "плохих" и "хороших". Вместо этого - придерживаться заявленной США позиции в отношении борьбы с мировым терроризмом, особенно в свете новых свидетельств связи между чеченцами и группировкой "Аль-Каида".

Демонстративный шаг, предпринятый американскими дипломатами, совпал по времени с политическим поражением Москвы в Страсбурге. Длительные споры с ПАСЕ в отношении Чечни закончились не в нашу пользу. Прием руководством ПАСЕ представителя Аслана Масхадова - Ахмеда Закаева, равно как и принятая резолюция по Чечне, четко продемонстрировали, что Запад будет вести переговоры не только с Москвой, но и с представителями сепаратистов. Cимволично, что среди инициаторов такого демарша оказались парламентарии Германии и Польши, стран, на благоволение и дружбу которых Москва рассчитывала.

Период смягченной риторики на Западе по вопросу Чечни оказался недолгим. Он закончился сразу после разгрома талибов в Афганистане, а стало быть, потребность в помощи России резко снизилась. О таком исходе нового этапа дружбы России и Запада предупреждали многие. Об этом в своем интервью "НГ" говорил известный политолог Збигнев Бжезинский. Бывший советник президента США по национальной безопасности, он и не скрывал разницы между дипломатической тактикой и жестким следованием США своим стратегическим интересам.

Если разобраться, до конца позицию Москвы в отношении Чечни ни в США, ни в Европе никогда не поддерживали. Все ответы американского и европейского руководства на вопросы Москвы, побуждающие четко квалифицировать ситуацию в Чечне как борьбу с терроризмом, никакой определенной трактовки не содержали. Они сводились к тому, что "в Чечне есть террористы, и если Москва их поймает, то нужно будет предать их суду". При этом непременным атрибутом ответов было утверждение о "нарушении в Чечне прав человека".

Возможно, и в России не все питали иллюзии насчет этих заявлений. Другое дело, что ситуацию после 11 сентября, когда складывалась новая конфигурация сил в большой политике, каждая сторона пыталась разыграть по-своему. Растянись на более длительный срок операция в Афганистане, возможно, России и удалось бы убедить Запад относиться к чеченским террористам примерно так же, как к "Аль-Каиде". Однако поиск Россией союзников в этом вопросе оказался неудачным. Теперь Запад и вовсе вернулся к досентябрьской жесткой линии в отношении действий Москвы.

В Москве традиционно осознают двойственность политики Запада. Однако иногда складывалось впечатление, что российские деятели были не прочь предаваться иллюзиям, которые были следствием завышенной роли политического Пи-Ара. Теперь Москве предстоит руководствоваться реалиями.