Константин Воронов В то время как вторая война в Заливе завершается по бизнес-плану Вашингтона, Евросоюз выполняет свою амбициозную программу. 16 апреля в Афинах будет подписан Акт о вступлении в ЕС 10 новых государств. А на майской сессии Европейского совета в Салониках планируется обсудить предложения Европейского конвента по новому Конституционному договору.
После увеличения состава с 15 до 25 стран-членов, завершения работы по внутреннему реформированию и закрепления этих решений на межправительственной конференции в 2004 году ЕС приобретет, видимо, принципиально иной характер, чем имеет сейчас. Но что будет представлять собой европейский "центр силы" (общей площадью 5 млн. кв. км с населением свыше 550 млн. человек и суммарным ВВП около 8 трлн. евро) - вопрос остается открытым.
Стратегия ЕС предусматривает перманентный процесс расширения в общеевропейском масштабе и на постоянной основе, хотя не будет никакого автоматизма по подключению новобранцев. Все кандидаты (кроме Кипра) в соответствии с установленной процедурой должны провести в сжатые сроки референдумы о присоединении. Но опросы общественного мнения свидетельствуют о разной степени поддержки евроидеи населением стран-кандидатов. Разброс столь значителен (от 40% в странах Балтии до 80% в Венгрии), что многие правительства опасаются, что не смогут мобилизовать избирателей и явка ниже 50% поставит под сомнение легитимность их будущего членства. В Брюсселе уверены, что четкий сигнал "за" даст венгерский референдум 12 апреля. Что, как надеются, окажет "эффект домино" на другие страны-кандидаты.
Хотя процедура расширения вроде бы носит формальный характер, перед странами-кандидатами в оставшееся время стоят непростые задачи. Во-первых, им предстоит имплементировать обширное европейское законодательство (суммарно - свыше 80 тыс. страниц), принятые за 40 лет договоры и директивы. Во-вторых, им необходимо продолжить выполнение требований предстоящего участия в экономическом и валютном союзе. Для некоторых стран, таких, как Польша, результаты экономических переговоров с ЕС имеют гораздо большее значение, чем, например, политические вопросы для стран Балтии. На балтов все еще оказывает влияние опыт пребывания в Советском Союзе, а европессимизм здесь питается опасением утраты национального суверенитета.
Хотя в Польше поддержка интеграции находится, по опросам, на уровне 60%, нельзя исключать смену общественных настроений в силу позиции крестьянства (25% занятых). Власти в Варшаве пошли на уступки по введению 10-летнего переходного периода для национальных сельскохозяйственных производителей. Хотя, по официальным оценкам, из 1,5 млн. фермерских хозяйств размером в 3 га (в странах-кандидатах таковых 9,5 млн. частных ферм) выживет едва ли одна треть. Силы противников расширения, очевидно, возрастут к моменту референдума.
Нынешний союз "пятнадцати" - сравнительно гомогенное и богатое (дифференциация ВВП на душу населения около 50%) образование, а после его расширения разрыв между бедными и богатыми странами будет более чем трехкратным. Это создаст колоссальную нагрузку на бюджет ЕС и на его перераспределительные механизмы. Евросоюз продолжает существовать благодаря прежней системе соотношения сил и в тех же организационных формах, которые были сформированы еще давно узкой группой шести западноевропейских стран-основательниц.
В ЕС двадцати пяти ожидается, что крупнейшие государства - Франция, Великобритания, ФРГ, Италия, Испания и новичок Польша (суммарно это 74% всего населения ЕС, 170 голосов из 321 в Евросовете и 412 в Европарламенте из 682) - поставят вопрос о пересмотре организационной структуры для увеличения своего влияния. Задуманная реорганизация - введение принципа простого большинства и сокращение сферы применения права вето - может усилить внутренние противоречия. Удастся ли евростроителям усилить наднациональную составляющую или возьмут верх сторонники национального суверенитета и простого межгосударственного сотрудничества, покажет лишь время. С приходом новых стран-членов, которые вряд ли готовы поступиться недавно обретенной независимостью, предстоящая межправительственная конференция в 2004 году может стать последним шансом для старых стран-основательниц придать больший наднациональный характер европейскому "центру силы".
Самый больной вопрос: как новички могут повлиять на политическую повестку и систему принятия решений в ЕС? Они, как "новая Европа" (куда их зачислил министр обороны США Дональд Рамсфелд из-за проамериканской линии), смогут затормозить процесс формирования общей внешней политики и политики безопасности. В этой связи президент Франции Жак Ширак недавно напомнил европейским друзьям Белого дома, что, если хоть один из членов ЕС не утвердит договор о приеме новичков, он превратится в никчемную бумажку. Критика из Парижа настолько взволновала политическую элиту стран-новобранцев, что, в частности, некий депутат литовского сейма предложил США сделать Литву своим 51-м штатом, к тому же, по его разумению, это еще и дешевле обойдется.
В свете подобных настроений в ЦВЕ и Балтии надежды евроцентристов на возрождение идеи франко-германского оборонительного союза в качестве ядра будущей оборонной политики ЕС как-то завяли и поблекли. К тому же ограниченность средств, в том числе военных, усугубляет зависимость объединенной Европы от США. Многие европейские государства извлекают выгоду из нынешнего положения. Даже в Париже и Берлине пока еще не усматривают, какую выгоду они могли бы получить из большего согласования своей внешней политики, дипломатии и военных потенциалов.
Симбиоз европеизма с атлантизмом, крепкая сцепка ЕС с НАТО в военно-политической сфере не дают европейскому "центру силы" встать на ноги и заговорить своим голосом. Европа, с одной стороны, пытается сбалансировать США в мировой политике, а с другой, расхождения между старыми и новыми странами - членами ЕС подрывают его исторический базис: франко-германскую ось и "мотор" интеграции. В этой неопределенной ситуации важно для России иметь четкое представление, какова будет концепция объединенной Европы.
