Колье-воротник, шляпка-клош – и оставьте меня одну!

Ар деко компенсировал простоту силуэтов изяществом отделки. Фото автора

У выставки, расположившейся в Одностолпной палате Патриаршего дворца и выставочном зале Успенской звонницы, имеется подзаголовок – «Институт костюма Киото, ювелирные дома Cartier и Van Cleef & Arpels». «Мы договорились с частным Музеем истории костюма в Киото привезти к нам костюмы эпохи ар деко. Это лучшая часть их коллекции. А поскольку речь идет в основном о вечерних и бальных платьях, мы дополнили их драгоценностями Cartier и Van Cleef&Arpels», – говорила директор Музеев Московского Кремля Елена Гагарина о готовящемся показе (см. «НГ» от 26.06.15). Об эпохе «золотых двадцатых» и годах до и после нее рассказывают около 200 предметов – о том, как переменились фасоны платьев, как появились минодьеры и как аранжировалось курение женщин.

Все это напоминает «раскадрованный» светский раут. Платья, удивляющие изобретательностью мысли кутюрье, подсвечены мерцающим светом маленьких ламп и помножены сами на себя зеркалами, чтобы показаться действительно во всей красе, и, хочется сказать, наделены таким чувством собственного достоинства, будто человек им не так уж и нужен. Это, конечно, не так – скажем, ради дамского удобства модельер Поль Пуаре, которому ар деко во многом обязан своей популярностью, еще в 1906 году скинул с парохода современности корсет и показал, что свободный крой может быть изящным. Или вот в угоду стриженым а-ля гарсон флэпперам эпохи джазовых ритмов появились, во-первых, напоминавшие диадемы, но надвигавшиеся ниже на лоб бандо, а во-вторых – шляпки-клош (от французского «колокол»), вторящие абрису новых причесок. На все это смотришь взглядом ребенка в глазок калейдоскопа. Там сменяют друг друга хитросплетения разноцветных стекол, здесь – узоры кружев, вышивок, разнофактурных вставок, бисера, кистей и бусин. Культура вещности обратилась в культ. Поэтому и факт публичного курения женщин аранжировали со всем тщанием, вплоть до того, что зажигалки, которые показывают на выставке, тоже становились произведением ювелирного искусства. А глядя на витрину с затейливо инкрустированными каблуками, думаешь, что и обувь подчинилась ювелирным прихотям.

В Музеях Кремля были экспозиции, посвященные Cartier, Полю Пуаре, Пушкинский музей показывал выставку о Шанель – сейчас этих и других законодателей моды (дома Жанны Ланван, сестер Буэ, Мариано Фортуни, Мадлен Вионне) объединили. Заодно впервые представили в России собрание Института костюма Киото, одного из четырех лучших мировых музеев моды. Словосочетание «ар деко» появилось благодаря Международной выставке современных декоративных искусств и художественной промышленности, прошедшей в 1925-м в Париже. Первым «arts decoratifs» до «ар деко» сократил архитектор Ле Корбюзье, но термин прижился только в 1960-х. В каталоге к теперешнему показу это направление разделено на три этапа: «Ранний ар деко. Рождение стиля. 1900–1910-е годы», «Эволюция стиля ар деко. 1920-е годы» и «Торжество стиля. 1925–1939 годы». В двух залах периоды соседствуют, и от линейности здесь отказываются. Как делал сам этот стиль, перепрыгивая в своих увлечениях и заимствованиях из древнеегипетского искусства к японской культуре, оттуда в XVIII век, – чтобы дополнить собственными нововведениями.

Выставка шаг за шагом показывает, как увлечение Европы Японией привело, с одной стороны, к заказу кимоно, с другой – к созданию европейскими модельерами манто по фасону кимоно, а с третьей – к расцвету модных иллюстраций, случившемуся не без влияния традиционной японской цветной ксилографии укиё-э с наблюдениями повседневности и японской техники крашения по трафарету катадзоме. Картинки из модных изданий в Кремле стали ироничным дополнением к платьям и аксессуарам. Придуманные как зарисовки из жизни, они показывают то «Суд Париса» с тремя светскими львицами (и с французской игрой слов, где Paris – и столица моды Париж). То «Плохо выученный урок; вечернее манто и детское платье от Жанны Ланван», где элегантная дама взяла в руки учебник, а перед нею, поднеся палец ко рту и стоя «носки вместе, пятки врозь», растерялась девочка. То словно комментарием к витринам идет сценка «Оставьте меня одну!»: господин соблюдает дистанцию перед выпятившей губы и не глядящей на него дамой в шапочке-шлеме и платье с перьями и жемчужными нитями в самых неожиданных местах.

Вместе с тем после раскопок в 1922 году гробницы Тутанхамона египетские мотивы «рассыпались» в отделке платьев, серьгах и брошах, и даже придуманные Cartier зажимы-клипсы фирма Van Cleef & Arpels уже с 1923 года стала выпускать в египетском стиле. Притом новые прямые фасоны нарядов разной длины, с заниженной талией или облегающих фигуру цельнокройных до пят, как запатентованное в 1909-м Мариано Фортуни платье «Дельфос» из плиссированного атласа (вдохновленное, кстати, древнегреческой статуей «Дельфийский возничий») – вовсе не противоречили популярности так называемых robe de style с пышными юбками, оглядывающимися на рококо XVIII века. И сестры Буэ придали пасторального флера своему розово-бежевому платью этого фасона, нашив на плечо и подол букетики. А это, в свою очередь, не противоречило ни появлению нарядов с птицей феникс на вышивке, пришедшей в моду после «Жар-птицы» дягилевских «Русских балетов», ни появлению у Фортуни бархатных цветастых платьев, вдохновленных итальянскими и испанскими узорными ренессансными тканями.

Ар деко компенсировал простоту силуэтов (и нарядов, и аксессуаров) изяществом отделки, порой кажущимся избыточным. Раз женщины стали активно пользоваться косметикой, небольшие коробочки несессеров не только вмещали все на свете, но украшались бриллиантами. Как и придуманный домом Van Cleef & Arpels футляр-минодьер – замена вечерней сумочке. К слову, на «аранжировки» бриллиантов то время было очень щедро: в 1929 году та же фирма создает колье-воротник с изумрудами и бриллиантами шести форм огранки (да в придачу с бриллиантовыми «багетами» да «пулями» в звеньях цепи). Эта эпоха приравняла по значимости деталь к целому, а декоративное искусство – к изобразительному. Модные иллюстрации недаром изображали некие эпизоды так, чтобы покупательницы могли себя вообразить в предложенных обстоятельствах. Эпизод, деталь – часть истории и жизни. Ар деко претендовал на то, чтобы конструировать то и другое.