Фото Reuters
Объявленная амнистия к юбилею Победы будет шире, чем недавняя амнистия к юбилею Конституции РФ. Это логично. Победа в Великой Отечественной войне в России остается куда более мощным символом, чем Основной закон. 9 Мая – по-прежнему единственный всенародно любимый праздник (если не считать Нового года) или по меньшей мере важная дата для всех граждан страны вне зависимости от их политических предпочтений.
Для власти амнистия – хороший повод обнулить свои политические счета. У оппозиции готов список тех, кого она хотела бы видеть на свободе. Власть, в свою очередь, регулярно подчеркивает, что в России нет политических процессов и лиц, осужденных по политическим мотивам. Есть мошенники. Есть нарушители общественного порядка и организаторы массовых беспорядков. А политзаключенных нет.
Так или иначе оппозиционный список известен власти. Если бы она была заинтересована в налаживании связей с критически настроенной аудиторией или позитивной реакции Запада, то возможность амнистировать, например, Олега Навального или соратников его брата непременно бы нашлась, соответствующая статья была бы включена в проект амнистии. Этого не произошло. «Мошенничество» признано тяжкой статьей, и никаких исключений для Навального сделано не будет. В противном случае власть признала бы политический характер преследования брата оппозиционера.
Российская власть сегодня не ищет контакта с оппозиционными кругами. Напротив, она придерживается конфронтационной линии. То же самое касается и отношений с Западом. Власть может не отягощать судебный послужной список, амнистировав (возможно) рядовых участников «болотного дела» или не возбуждая дело о государственной измене против Светланы Давыдовой. Но жесты в адрес оппозиции ей, видимо, кажутся излишними.
Отказ от признания каких-либо заключенных «политическими» означает, что компромисс с оппозицией по вопросу об амнистии возможен лишь в том случае, если оппоненты власти примут ее язык и систему координат. Условно это выглядит так: да, фигуранты «болотного дела» нарушали порядок и атаковали полицейских, но давайте их простим, они не ведали, что творят. Или: да, Олег Навальный признан судом мошенником, но в том деле не все ясно, да и стоило бы смягчить наказание за экономические преступления. В таком разговоре власть готова участвовать.
У этого разговора, впрочем, есть развитие. Сегодня в массмедиа наряду с Олегом Навальным упоминаются Евгения Васильева, Александр Реймер и Александр Хорошавин. Это те, кому будет отказано в приуроченной к юбилею Победы амнистии. Происходит своего рода медийное уравнивание судебных кейсов: если простить Навального, то отчего же не простить Васильеву или обвиненного в коррупции экс-губернатора?
«Аргумент Васильевой» в беседе с критически настроенными журналистами использовал в 2013 году Владимир Путин. Он выслушал возмущенный вопрос об условиях, в которых фигурантка «дела «Рособоронэкспорта» дожидается суда. После этого Путин не без иронии отметил, что либералы добиваются смягчения наказания для экономических преступников, а когда это осуществляется на практике, им такой вариант не нравится.
Оппозиция оказывается в проигрышном положении. Если она за освобождение Олега Навального, но против амнистии для Васильевой или Реймера, то оппозиция беспринципна. Если же у нее есть принципы, то получается, что оппоненты мешают власти карать проворовавшихся чиновников или хотят освободить мошенников, обманщиков народа.
Это вполне демагогическая игра. Но демагогия в России действенна, а власть предпочитает подобные игры признанию, что она в чем-то перегнула палку. Любому жесту в адрес оппозиции должно предшествовать ее согласие играть по правилам власти.
Татьяна Астафьева 
