Наталья Меликова Во вторник вечером президентский сайт сообщил о телефонном разговоре друга Владимира с другом Романо. «В.Путин и Р.Проди обсудили ход реализации достигнутых во время недавнего визита президента России в Италию практических договоренностей...» А в среду утром консорциум итальянских Eni и Enel выложил 5,83 млрд. долл. за активы разгромленного ЮКОСа. Постарались не только для себя: опцион на покупку большей части этих активов дан «Газпрому». Кроме того, Eni и Enel, треть акций которых принадлежит итальянскому правительству и госбанку, готовы пустить российского газового монополиста к своим активам в Италии.
Разговор, кстати, состоялся по инициативе итальянской стороны. И об этом прекрасном факте никто не умалчивал. Ведь друг Романо своим звонком перед аукционом дал понять другу Владимиру: мы в Италии считаем дело ЮКОСа легитимным.
Прошли те времена, когда за разгром империи Ходорковского западные страны пинали Россию. В недавнем мартовском аукционе по продаже части активов ЮКОСа компания ТНК-BP сыграла роль номинального спарринг-партнера «Роснефти». Перед аукционом по старой русской традиции ее руководители ходили в Кремль. Теперь вот позвонил итальянский премьер. А не так давно высокопоставленный кремлевский чиновник, отвечая в неформальной беседе на вопрос о том, говорят ли лидеры европейских государств с Путиным о третьем сроке, без всякой иронии заметил: «Еще как говорят, даже остаться просят».
«Мы не должны заботиться о российской демократии больше, чем сами русские», – американский конгрессмен Том Лантос, похоже, выразил настроения части политического истеблишмента Запада. Русские, правда, радеют о демократии весьма своеобразно. Они создают две партии власти и сталкивают их лбами. Полученные в тяжелых позиционных боях синяки выдают за свидетельства победы демократии. Отдельные моменты все-таки портят общую благостную картину: «несогласным» плохо удается заявить о своей активной жизненной позиции. Вот только одергивать нас за это на Западе готовы уже не все.
Если журналисты, общественные организации и парламентарии на Западе задают России неприятные вопросы, значит, и лидеры государств обязательно пинают Путина за нарушение прав человека в Чечне и экспроприацию собственности Ходорковского. Мало кто сомневается в том, что так оно и есть. Выступая перед прессой после российско-итальянских переговоров в Бари в середине марта, Проди тоже, конечно, сообщил, что среди прочих вопросов он обсудил с Путиным проблему прав человека. Интересно – до или после обсуждения деталей почти 6-миллиардной сделки? Или, может быть, вместо?
В октябре 2005-го, когда помощник президента и шерпа России в G8 Игорь Шувалов впервые озвучил своим коллегам идею обмена активами, они приняли ее в штыки. Много воды утекло с тех пор. То ли наученные горьким опытом «Сахалина-2», то ли просто поняв, что российский медведь в обмен на солидный кусок их собственности готов предложить солидную долю своих ресурсов, западные лидеры и главы крупных корпораций все активнее начинают играть по правилам Путина. И несоответствие стандартов российской демократии классическим образцам уже не мешает. Это уже новая игра. Кто-то из лидеров играет в нее в открытую, а кто-то, опасаясь общественного мнения и свободных СМИ, предпочитает избегать громких публичных заявлений.
Наивно полагать, что легитимность грядущих парламентских и президентских выборов в России в глазах западных лидеров зависит от допуска всех желающих на телеэкраны или количества нарушений на избирательных участках. Вопрос о том, будет ли преемник выполнять заключенные с Путиным договоренности, волнует отдельных наших прагматичных коллег гораздо больше, чем российская демократия с любым возможным ее определением.
