Григорий Заславский ПОСЛЕ премьеры спектакля "Кухня" ко мне подошел один не очень хороший, но очень модный театральный художник и попросил не писать плохо (в смысле - не ругать, при этом художник употребил более распространенное в художественной среде слово на букву "г"). Признаюсь: когда я иду на спектакли, в которых декорации делал этот самый художник, я тоже каждый раз мысленно прошу: только бы он не сделал плохо. Изредка он откликается на мое страстное пожелание, но чаще делает плохо (в том самом, художественном смысле). И как же прикажете писать?!
К примеру, в буклетике названы все - вплоть до помощника дизайнера, готовившего его (буклета) выпуск, - кроме драматурга Максима Курочкина. Конечно, накладка. Но к премьере ее можно было исправить, а можно - оставить все как есть. Решили не суетиться. Хотя сотрудничество зрелой звезды с начинающим драматургом, чья "будущая звездность", кажется, никем не ставится под сомнение, - один из рекламных "ходов", одна из главных приманок нового проекта. И как не написать об этом?!
"Кухня", вышедшая в "Театральном товариществе 814" в постановке Олега Меньшикова, - пример, когда замысел и его воплощение пребывают в каком-то постоянном и (зная историю создания спектакля) странном конфликте. Не получилось? Сказать нельзя, поскольку, скажем, все первое действие смотреть было интересно. Захватывал сам сюжет, в котором события, происходящие на кухне в каком-то сегодняшнем дорогом ресторане, сначала перемежаются, а затем все более смешиваются с древним мифом о Нибелунгах. И сами герои - не столько забывают себя сегодняшних ради своих мифологических "первоисточников" или, если угодно, прототипов, сколько живут "двойной жизнью". Скандинавско-немецкое, героическое прошлое и прозаическая будничность почти в каждом из них находится во взвешенном состоянии.
Пьеса до премьеры никем прочитана не была, и потому критики сумели почувствовать себя простыми зрителями. Хотя мотив "компенсирующей" игры в историю (или - трагической игры), конечно, дань увлечения Пиранделло не столько Меньшикова или Курочкина, сколько самого театра, театра как культурного института.
На слух очевидны некоторые драматургические просчеты: какие-то длинноты, о необходимости сокращения которых во вчерашнем интервью "НГ" заметил Максим Курочкин, возможно, совпадут с теми, которые именно как длинноты мешают удовольствию, которое может доставить спектакль.
Если спектакль не снимут раньше, чем сам сюжет примет окончательный вид, избавясь от лишних "подробностей" (вроде то и дело поминаемой дочери Повара горячего цеха, которая, как потом выясняется, давно умерла), а игра актеров войдет в привычную колею, то у "Кухни" есть шансы стать полноценным театральным событием.
В противном случае не стоило и начинать. И затевать длинную, умело сохраненную в тайне, работу над текстом пьесы Максима Курочкина, известного своим вкусом к истории и умением "держать" интригу и вести диалог. И "обрастать" таким числом талантливых соавторов - музыку к спектаклю писал Борис Гребенщиков, декорации делал Александр Попов, костюмы сочинял Игорь Чапурин, а свет ставил Дамир Исмагилов... Постановщиком спектакля значится Олег Меньшиков, режиссером - Галина Дубовская. "Театральное товарищество" менее прочих походит на антрепризу (на что косвенно указывает, например, наличие в программке имени заведующего труппой - в антрепризах такая должность обыкновенно отсутствует).
Пока же воспринимать сюжет мешает довольно грубая и часто слишком знакомая по прежним их спектаклям игра - Галины Петровой в роли Медянкиной Марины, Оксаны Мысиной в роли уборщицы Нади/Кримхильды. Рядом с природно естественной Людмилой Савченко и спокойным, лишенным обыкновенной взвинченности Меньшиковым (чье исполнение роли Гюнтера, владельца замка-ресторана, тоже показалось удачным) их "насыщенная театральность" мешала особенно.
Дарья Гармоненко