Владимир Березин В издательстве Литературного института вышли две книги о профессии. Одна написана его ректором Сергеем Есиным, другая - сборник из заметок полусотни его преподавателей. Книга ректора "Попутные мысли" имеет подзаголовок "Опыт исследования о писательском труде". Вторая, коллективная, называется "Литинститут в творческих семинарах мастеров" (подзаголовок - "Портрет несуществующей теории"). Поэтому разговор крутится вокруг того, можно ли учить писательскому ремеслу.
Понятное дело, именно ремеслу, потому что искусственного осеменения божьей искрой не бывает. Это хороший вопрос, потому что все отвечают на него по-разному. Скупой текст знатного переводчика Виктора Голышева, неожиданно короткий и строгий - Евгения Рейна, эмоциональный - переводчика Марии Зоркой и программный - Александра Рекемчука.
Это все рассказы из разряда "как", что подразумевает "можно научить". Можно и поступить, потому что для этого уже не нужно никаких рекомендаций. И конкурс, кажется, невелик - дело-то теперь не очень престижное и совсем не денежное.
К Литинституту приклеилось несколько фраз, справедливых лишь отчасти, - известные слова Бродского, что это учебное заведение превращает соловьев в попугаев. И только ленивый не прогибал под Литературный институт известный пассаж из "Мастера и Маргариты" (хотя он посвящен другой организации): "- Обрати внимание, мой друг, на этот дом! Приятно думать о том, что под этой крышей скрывается и вызревает целая бездна талантов.
- Как ананасы в оранжереях, - сказал Бегемот и, чтобы получше полюбоваться на кремовый дом с колоннами, влез на бетонное основание чугунной решетки..."
Есть такой давний фантастический рассказ "Забытый эксперимент" - зародыш целого вороха текстов, что написали братья Стругацкие. Литературный институт был забытым всякой властью экспериментом. Но - нате! - оказался вполне жизнеспособным. Там в коридоре можно встретить безумца, который с горящими глазами говорит о том, о чем модные глянцевые журналы приучили его сверстников говорить с иронией. Провинциала, что с запозданием на пять лет открыл для себя Мураками... Ну где еще при тебе серьезно произнесут словосочетание "служение литературе".
А ведь говорят.
Литературный институт стал как бы островом. Соприкосновение с жизнью потом ломает многих. Только "К четветому курсу, - пишет Сергей Есин, - все начинают задумываться над великой фразой "Серапионовых братьев": "Здравствуй, брат. Писать очень трудно". Этот остров - заповедный, а заповедники нужно поддерживать.
Претензий к Литинституту с точки зрения идеи и с точки зрения ее исполнения множество. Но это образование - единственное. "Других писателей у нас нет", - как сказал Сталин одному руководящему писателю-жалобщику.
В любом случае Литинститут пребывает в рассуждениях как его апологетов, так и порицателей в качестве реперной точки. Учить ремеслу можно, учат люди и стены, учат разговоры в знаменитом кафе неподалеку. Теория этого ремесла в отличие от теории литературы зыбка и ускользает от описания. Но практика учения существует несомненно.
