Андрей Хрипин
Геннадий Рождественский станет одним из героев нынешней 'Русской зимы'.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
Калейдоскопическое мелькание музыкальных фестивалей и престижных событий в Москве еще продолжается, но уже пошло на убыль. Тем, кто устал от музыки, от ее количества и пропорционального качества, потерпеть осталось совсем немного.
Взять хотя бы минувшую неделю. Юрий Башмет вручил премию имени Шостаковича Евгению Кисину. Экс-вундеркинд и чудо-ребенок моцартовского типа бесповоротно вырос и наглянцевался на Западе. Отполировав до ослепительного блеска технический перфекционизм, он многое потерял, что называется, в области духа музыки. Миновав призывной возраст, пианист уже не боится изредка приезжать на родину - впрочем, на его листовско-шубертовский рецитал в консерватории попали далеко не все, кто этого хотел. Подобных сложностей не было на концерте маститого Владимира Крайнева, отмечающего в этом сезоне 60-летие со дня рождения и 40-летие творческой деятельности. Что бы он ни играл (сейчас - Брамса, Шопена и своего любимого Прокофьева), слушать его гораздо интереснее. Перфекционизма, конечно, уже меньше, но зато по-прежнему есть что сказать своего, оригинального.
"Моцартиана" - первый в Первопрестольной монографический фестиваль, который посвящен творчеству только одного композитора. Каждый день во всех трех залах Дома музыки - Большом, Камерном и Театральном - разворачивалась многожанровая моцартовская ретроспектива: от внушительных симфонических и ораториальных полотен до галантных камерных безделушек и даже до талантливых джазовых обработок Даниила Крамера. Прекрасную тональность глубокого, не разменянного на внешние эффекты музицирования задало фестивалю выступление Михаила Плетнева на открытии (см. "НГ" от 18.12.03). Любителям малых форм и галантной пикантности особо пришелся по душе играющий в околоаутентичном духе Зальцбургский придворный оркестр Вольфганга Брунера с программами "Моцарт в Италии" и "Моцарт и его учителя" - завитушки рококо и фарфоровая статуэточность мило отвлекали от серости буден. Другим любимцем публики стал молодой британский маэстро Александр Уолкер, которого можно будет и впредь услышать в программах Госоркестра (б. светлановского). Несколько бледнее был вокальный компонент фестиваля - не секрет, что петь Моцарта очень трудно всем, за исключением, пожалуй, немецкоязычных народов и англичан, а солисты Большого театра и Моцарт и вовсе две вещи несовместные. Лучше с моцартовским стилем обстояло дело у иностранных гастролеров. Но в целом, как уже понятно, "Моцартиана" - хорошая идея и одно из удачных завоеваний декабря во имя музыки, а не музыкального рынка.
Следом в сороковой раз открылась пресловутая, с какой стороны ни возьми, "Русская зима" - доставшийся в наследство от показушной советской идеологии самый длинный и бессмысленный наш фестиваль без какой бы то ни было идеи и концепции. Обычная филармоническая программа на 26 дней с более плотным графиком чередования звездных имен из орбиты Московской филармонии (даже со сменой руководства этому учреждению не скоро удастся избавиться от репутации, весьма далекой от понятий высокого искусства). Таким в филармонии должен быть весь сезон, а не один месяц в году. А имена и вправду классные: тот же Крайнев, Штаркман, Башмет, Третьяков, Вирсаладзе, Гутман, Стадлер, Бутман, из дирижеров - Геннадий Рождественский, Юрий Симонов, Павел Коган, а также Квартет имени Бородина и Ансамбль Моисеева. Впрочем, хорошо уж то, что только "Русской зиме" по инерции удается собрать в Москве разом в одно и то же время столько великолепных русских инструменталистов со всемирным реноме.
Не будем даже обсуждать проблему "нужны ли фестивали" - однозначно нужны, но, наверное, не в таком количестве на единицу измерения времени, как это случилось нынче в декабре. Наверное, устроителям фестивалей стоит задуматься о координации и интеграции своих усилий, чтобы не сваливать все в одну большую кучу в одном месте, а распределять музыкальные события по сезону в более ровном темпоритме.
