Анна Ветхова
Галина Вишневская открыта для экспериментов.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
Согласно истории, глумиться над оперными штампами первыми начали англичане. В XVIII веке, когда экспансия итальянского оперного искусства достигла своего апогея и фактически душила самобытное английское музыкальное барокко, лондонские театральные оппозиционеры Гей и Пепуш сочинили «Оперу нищего», в которой пародировали навязываемые итальянскими певцами, композиторами и либреттистами «общие места». Примечательно, что это сочинение дважды «обновлялось» в веке двадцатом благодаря композиторам Остину (1920) и Бриттену (1948) и само по себе, как некий культурный феномен, стало основой знаменитой «Трехгрошовой оперы» Курта Вайля (1928).
Россия также не осталась в долгу у оперного искусства и даже может похвалиться тем, что обогатила собственный словарный запас понятием, обозначающим оперный штамп. В 1909 году в петербургском театре «Кривое зеркало» состоялась премьера оперы Владимира Эренберга «Вампука, невеста африканская», и с тех пор имя главной героини этого музыкального фельетона стало синонимом вульгарных проявлений театрального языка.
Как ни странно, возобновить «Вампуку» Эренберга с первого апреля решили в Центре оперного пения Галины Вишневской. А зачинщиком – и это как раз совсем не странно – выступил режиссер и руководитель «Геликон-оперы» Дмитрий Бертман и его геликоновская команда в лице дирижера Владимира Понькина, сценографа Андрея Климова и художника по свету Дамира Исмагилова. Всегда открытый эксперименту и пощупавший, будучи «практикующим режиссером», множество классических и современных режиссерских техник, Бертман, говорят, одно время даже регулярно проглядывал специфическое видео с «нарезкой» из вампучных спектаклей всех времен и народов. Но даже если и не существовало никакой кассеты, порезвиться на ниве смешной и одновременно грустной, а порой и доводящей до белого каления темы условностей, банальностей, вульгарностей и дурновкусия в опере Бертману, безусловно, удалось от души.
Два действия спектакля представляют одну и ту же весьма условную сюжетную ситуацию с одной и той же весьма условной музыкальной партитурой с той разницей, что сначала мы глядим на вампуку старого образца, а после антракта – на новую, свежевыращенную вампуку. Первая половина спектакля идет в пародии на исторические декорации, костюмы и мизансцены, вторая – на декорации, костюмы и мизансцены, оперу осовременивающие; вначале мы получаем дополнительные сведения о действующих лицах и их исполнителях из суфлерской будки, потом слушаем подготовленные «возмущенные реплики» из зала; в первом действии на сцене цветет пышным цветом культ примадонны, во втором – особого рода исполнительский пофигизм, и так далее. В ход идет все: пробег до авансцены ради взятия единственного «верхнего си-бемоля», пение хора шепотом, любовный дуэт, состоящий из двух бесконечно длящихся высокохудожественных реплик: «Это ты?» – «Это я!», исполнение арии по мобильному телефону, включение аудиозаписи с восторженными аплодисментами и вариация невесть откуда (как и полагается) взявшегося балетного танцовщика, трико которого беспощадно обтягивает то, что, должно быть, сильно мешает ему танцевать. А также: выход на сцену пьяного солиста, выясняющего с бывшей женой отношения прямо во время спектакля и после смерти своего героя исполняющего эстетизированный храп; сцена побега любовников, в течение которой они никуда не бегут, но зато поют дуэт о том, что им нужно срочно бежать от погони (причем делают это лежа), пение по-русски с чудовищным акцентом якобы приглашенных из-за рубежа оперных звезд, замечательные цитаты и квазицитаты из хорошо известных опер, уникальные рифмы либретто уровня «плач/палач», курение и жевание жвачек солистами во время исполнения оперы и много чего еще, что просто надо увидеть собственными глазами и услышать собственными ушами для того, чтобы на редкость весело провести вечер.
Особое внимание нужно обратить на подзаголовок «Вампуки»: «опера, образцовая во всех отношениях». В связи с чем слушатель должен понимать, что бельканто он здесь не услышит, даже несмотря на то, что спектакль идет в Центре оперного пения Галины Вишневской.
