Фото Reuters
Соглашение по Нагорному Карабаху одни считают дипломатической победой России, другие – геополитической ошибкой, уступкой, едва ли не поражением. Те, кто придерживается второго мнения, исходят из того, что в конфликте победил Баку, а где Баку, там и Анкара с президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом, мечтающим о превращении Турции в региональную сверхдержаву. Теперь же Турция неизбежно усилит свое влияние в Закавказье.
Учитывала ли это Москва? Едва ли она могла такой сценарий проигнорировать. Однако Карабах – особый случай. Сейчас на пространстве СНГ это, пожалуй, единственная конфликтная зона, в которой Россия может выступать в роли гаранта мира или арбитра. За 30 лет Москва не поссорилась ни с Ереваном, ни с Баку, тогда как в случае с Абхазией, Южной Осетией, Донбассом и даже Приднестровьем ее позиция зависела и зависит от политической ориентации грузинских, украинских, молдавских властей. Если эта ориентация – прозападная, для России конфликтные области автоматически превращаются в территории стратегического значения.
Турция – член НАТО, но всем понятно, что Эрдоган ведет свою геополитическую игру. Можно гадать, что было бы, встань США или Евросоюз на чью-то сторону в карабахском конфликте. Но Запад де-факто самоустранился, позволив Москве и Баку–Анкаре самим решить, кто «главный» в регионе. Россия не вступила в прямой конфликт с Азербайджаном из-за сбитого вертолета, инцидента, которому были присущи все черты провокации. Власти РФ предпочли статус миротворца. Пример сдержанности, которых, честно говоря, было не так уж много в российской внешней политике последних лет.
Стоит заметить, что ни к какому другому сценарию российское общественное мнение и не готовили. Согласно данным исследования ФОМ, опубликованным 9 ноября, подавляющее большинство опрошенных граждан РФ (71%) к участникам карабахского конфликта относятся одинаково. 57% считают, что Россия должна оставаться над схваткой и никого не поддерживать. Другими словами, нет никакого запроса на то, чтобы Москва вступала в региональное противостояние с Баку и Анкарой или же поддерживала их. Российские власти это и не планировали, государственная пропаганда не «обрабатывала» население.
Можно сказать, что за 30 лет Россия, сохраняя свое «надконфликтное» положение, не сделала ничего существенного для того, чтобы решить карабахскую проблему. Предчувствие войны висело в воздухе все время. Впрочем, сказать «Примиритесь!» куда легче, чем этого добиться. Обострение конфликта осенью 2020 года – и об этом можно говорить только с сожалением – показало, что только война, только убитые и раненые могут заставить государства о чем-то договориться хотя бы на пять лет. Пока не звучат выстрелы и не льется кровь, любые переговоры остаются дипломатическими играми и ритуалами, и в них Россия постоянно участвовала.
Правильный ли выбор сделала Москва, никого не поддержав, позволив Алиеву и Эрдогану почувствовать себя победителями? Ни экономических, ни моральных сил на новую геополитическую драку у России нет. Она не принесла бы Москве очков ни во внутренней, ни во внешней политике. Попытка миротворчества и арбитража в конфликте, напротив, является имиджево беспроигрышным выбором: кровопролитие остановлено, дан пример другим странам.
Никаких гарантий стабильности карабахского мира нет. Миротворцы разводят стороны, готовые броситься друг на друга в любой момент. Неизвестно, что будет с правительством Армении, не восторжествует ли в стране «партия реванша», надолго ли хватит азербайджанским властям победной рейтинговой подпитки. Однако «здесь и сейчас» Россия, проявив сдержанность, не сделала себе хуже.
Геннадий Петров 
