0
11546
Газета Образование Интернет-версия

08.10.2013 00:01:00

Инклюзия хорошо, а спецшкола – лучше

Об авторе: Анатолий ЧУРГЕЛЬ

Тэги: николай малофеев, образование, дети, инвалиды


николай малофеев, образование, дети, инвалиды

Инклюзия – это организация образования для групп с «особыми потребностями». Это и дети из неблагополучных семей, и «дети улицы», и дети, не владеющие языком, на котором идет обучение, и дети-инвалиды. Инклюзивное образование. Модный тренд или реальное решение для включения в жизнь детей «с особыми потребностями»? Об этом директор Института коррекционной педагогики РАО, профессор, доктор педагогических наук, академик РАО Николай МАЛОФЕЕВ беседует с журналистом Анатолием ЧУРГЕЛЕМ.
Николай Николаевич, давайте более подробно поговорим именно о последней категории – дети-инвалиды. И здесь мне хотелось бы спросить о том, почему в качестве примера мы почти всегда слышим названия Скандинавских стран?
– Норвегия, Швеция, Исландия и Дания счастливо выпали и из двух мировых войн, и не так тяжело, как остальная Европа, пережили предвоенный и послевоенный кризисы. И, начав путь по организации специального обучения одновременно со всеми европейскими странами, как-то «нечаянно» ушли дальше. Уже к 1970-м они сумели организовать такую медицинскую помощь и социальную поддержку, так подготовили учителя общеобразовательного учреждения, что специальная школа, которую они начали делать вместе со всеми, перестала быть им нужна.
Я всегда привожу эту дату: Дания первой приняла прообраз закона о специальном образовании – «Акт об обучении глухонемых». Он датирован 1817 годом! И дальше их нормативно-правовая база развивалась и совершенствовалась. У нас же закона о специальном образовании никогда не было. Всерьез об этих детях заговорили только в Законе об образовании, принятом в декабре минувшего года. Там сказано, что такое инклюзивное образование, кто эти дети, чему, как и где они могут и должны учиться, какие гарантии дает государство. То есть фактически это – первый закон, который регулирует права и обязанности участников процесса.
Значит, понятие инклюзии в разных странах обусловлено не только состоянием экономики и науки?
– Оно связано и с ментальностью населения, и с традицией, и с осознанием ценности образования. У россиянина, немца, испанца и англичанина представление о том, нужно ли образование, в каких объемах и как оно должно быть организовано, разное. Поэтому когда наши «великие», выученные в Чикаго специалисты говорят, что образование – это социальный лифт, мне кажется, что социальный лифт у нас по-прежнему – телефонная трубка.
Повторюсь еще раз: традиция, ментальность, ведущая религия. Например, у мусульман, иудеев, буддистов и христиан разное представление о том, кто такой инвалид. Даже в лоне христианской Церкви получился абсолютно несопоставимый продукт. Католики, православные и протестанты по-разному понимают цели образования, в том числе специального. Невозможно копировать эти модели.
Меньше года назад увидела свет замечательная книжка Александра Асмолова, бывшего в те годы замминистра образования: «Оптика просвещения: социокультурные перспективы». В ней он рассказывает и об этом уникальном периоде. Асмолов, кстати, как раз – «отец» многих прекрасных проектов, в том числе для специальной школы. Но далеко не все мечты сбываются.
Среди наших коллег были и те, кто понял свободу как право на любые образовательные инновации. И, даже не зная об уровне советской специальной школы, но увидев качество жизни детей-инвалидов на Западе, они кинулись расхватывать чужие идеи, как яркие вещи на распродаже. И каждый повез модель той страны, куда ездил.
Я и сам не то чтобы переболел этой болезнью, но с большим интересом посещал антропософские деревни для инвалидов, умственно отсталых, для психиатрических больных и был абсолютно восхищен тем, что видел. Но когда мне предложили организовать такую деревню в России, я сказал, что никогда этим заниматься не буду. Абсолютно нежизнеспособная модель для России.
Введение специального обучения связано со всеобучем. Раз надо учить всех, то и инвалидов. Но для достижения результатов здесь требуются несопоставимо большие затраты…
– Действительно, здесь вновь встает вопрос о дороговизне специального образования. То есть чем больше детей-инвалидов выявляется, тем от заказчика-государства требуется больше денег. И это совпадает с кардинальными изменениями на рынке труда. Рабочих мест для выпускников специальных школ становится все меньше, а число нуждающихся в специальном образовании, как показывает статистика, растет. Как и стоимость обучения.
Но в это время раскрывается «правовой зонтик», что все равны и, может быть, не нужна специальная школа. Это – «зонтик» инклюзии. И рождается некая иллюзия: ребенок, которого вчера все называли «не таким» и говорили, что он должен ходить в другое заведение, теперь со всеми.
И каковы ваши прогнозы?
– Пока все наши научные прогнозы оправдались, и я считаю последним достижением нашего института, что в законе об образовании есть не только: «Инклюзивное образование – обеспечение равного доступа к образованию для всех обучающихся» – чего и хотели сторонники инклюзии. Но дальше – уже наши идеи: «с учетом разнообразия, особых образовательных потребностей и индивидуальных возможностей».
Мы не против инклюзии, весь вопрос в том, чтобы в том учреждении, куда приводят ребенка, он получил максимальное для него развитие. Если получит – хорошая школа, хорошая форма обучения. А если нет? Мы о какой инклюзии говорим? Мы эту датскую инклюзию берем вместе с их экономикой, с датским гражданским обществом? «Вы можете отвести своего ребенка в общую школу». Могу, а как его там примут сверстники, их родители, учителя? «Мы их подготовим». Но вы сначала подготовьте, а потом я его приведу.
А как же заявления о меньшей наполняемости классов и о наличии тьюторов – индивидуальных наставников?
– На рубеже 2011/12 учебного года был введен закон о подушевом финансировании, и каждый организатор образования заинтересован увеличить наполняемость. А с тьюторами – просто туман с огромным количеством нерешенных проблем. Кроме того, с 1 сентября 2011 учебного года мы уже перешли на единый федеральный общеобразовательный стандарт. И если ребенок, который в специальной школе, в «злобных руках» специалиста-дефектолога, не мог овладеть программой, вдруг попадает в общеобразовательную школу, то там учитель-непрофессионал обязан дать ему «единый стандарт»? Так это – на Нобелевскую премию.
Поэтому для меня как для человека и как для специалиста сохранение специальной школы – вопрос жизненной необходимости. Да, это – резервация, но и в СССР, и в дореволюционной России она создавалась как закрытое учебное заведение, где можно лучше накормить, выучить, одеть. Да, не всех. Если мы сейчас все это рушим, потому что завтра здесь будет город-сад... Что разрушим – верю, что будет город-сад – сомневаюсь. Давайте его растить, и по мере того, как он окрепнет, разрушим все эти специальные школы. Но не начинать с разрушения!
Согласен, но как же все-таки экономика с ее потребностями в кадрах? Страна стареет, расходы увеличиваются. Может, есть перспективы для инклюзии?
– Мы – за инклюзию. Но это не только устранение психологических и физических барьеров, которые – как тротуарная плитка для незрячих. Я когда увидел плитку в Японии лет 20 назад, восхитился. А у нас в институте есть незрячие сотрудники – очень толковые и современные ребята. И вот они мне говорят: «Если я пойду по «этим», как они лежат, то выйду, как на снайперский прицел – точно под ...» Потому что люди, которые «ложили», даже не думали о незрячих. Физические барьеры, к счастью, устраняются, но самый главный барьер сегодня – отсутствие стандарта для детей-инвалидов и квалификация педагогов.
А также инфантильное представление родителей, что важен «документ общего образца». Получил. Дальше что? Рабочее место есть? Нет. Вы верите, что будете жить вечно? Сможет он жить самостоятельно? Если нет – грош цена всему, что он получил. Благодаря образованию он должен быть автономным, самостоятельным.
Поэтому мы за инклюзию, но разумную, взвешенную, поступательную, хотя завтра этой инклюзии не будет. Потому что сегодня в экономически развитых странах (я не говорю про Скандинавию – это не наш случай) и даже в Канаде, которая преуспела в инклюзии, уже есть контрдвижение родителей. Они говорят: «Да, право ходить туда мы получили, но там наши дети не получают достойного образования, которое они могли бы получить!»
А в целом для меня непринципиально, где обучают ребенка. Важен результат, важно, чтобы ребенок получал те знания и практические умения, которые понадобятся ему во взрослой жизни.    

Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


На субсидирование авиаперевозок направят дополнительно 3,5 миллиарда рублей

На субсидирование авиаперевозок направят дополнительно 3,5 миллиарда рублей

Ольга Соловьева

Нынешние меры поддержки не устраивают ни перевозчиков, ни пассажиров

0
1320
Новые политпроекты идут на второй заход

Новые политпроекты идут на второй заход

Дарья Гармоненко

Съезды партий "Рассвет" и любителей пива намечены на разные времена будущего года

0
1315
Памфилова готовится к броску на Юг

Памфилова готовится к броску на Юг

Иван Родин

В аппарате ЦИК создано отдельное управление по международному сотрудничеству

0
1520
Экономике требуется новая солидарность – правительства и Центробанка

Экономике требуется новая солидарность – правительства и Центробанка

Анастасия Башкатова

Насущный вопрос бизнеса: где брать рабочие руки и ресурсы для инвестиций?

0
1559

Другие новости