Василий Смоленский Североирландский политик Дэвид Тримбл, ставший нобелевским лауреатом за разруливание многолетнего противостояния в Ольстере, в своей речи на церемонии вручения нобелевской премии мира в ноябре 1998 года сказал, что самая большая проблема возникает тогда, когда "политические фанатики посвящают себя без остатка оправданному в моральном плане политическому движению". При этом фанатики, по Тримблу, есть по обе стороны баррикад.
Закоперщики ольстерского урегулирования исходили из того, что мир надо строить исходя из наличных реальностей, а не из того, чего хотелось бы в идеале. Это требовало плотного взаимодействия между "партиями мира" с обеих сторон. Тех, кто был готов идти на взаимные уступки. При этом каждая из "партий мира" должна была предпринять усилия, чтобы изолировать "своих фанатиков".
Сепаратизм в мире был всегда. Просто для разных эпох и ситуаций у него свои названия. Например, феодальная раздробленность средневековой Европы, когда число самостоятельных княжеств доходило до пятисот. Со временем основные европейские игроки все укрупнялись, сильные присоединяли к себе более слабых, и в итоге к началу Первой мировой войны в Европе осталось с два десятка суверенов, включая таких имперских монстров, как Россия, Австро-Венгрия, Германия, Великобритания и Франция.
На протяжении всего прошлого века Европа продолжала "колоться". На момент подписания Хельсинкского акта 1975 года о нерушимости послевоенных границ на Старом континенте насчитывалось 35 стран, а к началу нынешнего века число европейских суверенов возросло почти в полтора раза (не считая непризнанных режимов).
В сегодняшнем мире сепаратизм более многолик, чем это было когда-либо, и он в значительно большей степени апеллирует к международному общественному мнению, находя порой внешнюю поддержку со стороны государств и организаций, находящихся на значительном удалении. Где-то, как считает политолог Леонид Сборов, сепаратизм победил, где-то остается в воюющем состоянии, а где-то приобрел откровенно террористический оттенок.
Самый безобидный для всех - так называемый сепаратизм прокламаций. Это, как правило, у благополучных стран и этносов, не отличающихся воинственностью. Валлоны в Бельгии, шотландцы в Великобритании, баварцы в Германии, квебекцы в Канаде... У каждого из этих "нацменьшинств" свои причины для того, чтобы ностальгировать по тем временам, когда кто-то обладал большей идентичностью, силой и даже суверенностью. Они могут ностальгировать за кружкой пива, упиваться патриотическими фильмами и книгами, где их предки на каком-то этапе побеждают своих будущих поработителей, и т.д. Но мало кому из них приходит в голову переводить свою ностальгию в захват заложников или минирование домов.
Превращение этих этнических групп в спокойных сепаратистов происходило не всегда благодаря экономическому преуспеянию, но почти всегда вследствие политического компромисса и достижения общественного договора, разумной национальной политики и торжества права закона над правом сильного. Там, где такое сочетание есть, влияние заграничных террористических центров нейтрализовано. Зарубежные спонсоры не способны поддерживать постоянный очаг напряженности в той стране, где для этого нет собственной, сдобренной самодостаточными обстоятельствами почвы.
По мнению российского ученого В.Молчановского, сепаратистские идеи отдельных народов находятся в замороженном состоянии. На крутых виражах истории, когда власть оказывается ослабленной, а страна переживает системный кризис, эти идеи могут выплескиваться наружу, реализовываться в программные действия.
Молчановский считает просто удивительным, что в современной политической философии не разработана нормативная теория отделения. Конечно, правящим элитам современных государств такая теория не нужна; правители, как правило, готовы до конца отстаивать принцип территориальной целостности. Между тем попытка какого-то этноса отделиться от центрального государства вовсе не обязательно означает стремление достичь полной независимости. Часто это стремление к большей автономии, которое может усиливаться еще и потому, что какому-то народу была в свое время нанесена этнокультурная травма.
Когда разгорелась война между Севером и Югом Соединенных Штатов Америки, Авраам Линкольн заявил: "Моя высшая цель в этой борьбе - спасти союз, а не сохранить или уничтожить рабство". То есть задача наделения чернокожего населения гражданскими правами была для Линкольна не самоцелью, но средством укрепления единства федерации. Но он понимал, что без этого искомой цели не добиться.
С того времени человечество накопило немало удачных или неудачных примеров решения межэтнических и межконфессиональных проблем. Но лишь тогда, когда во главу угла ставились права личности и интересы граждан, в государстве наступало успокоение, а воинствующий сепаратизм превращался в сепаратизм прокламаций.
