Илья Кукулин "Все ожидали, что я опять устрою какое-нибудь свинство или хулиганство, но я подумал, что надо устроить минус-прием и просто буду читать стихи". Такими словами Данила Давыдов, один из самых волосатых и самых интересных молодых поэтов Москвы, начал презентацию своей новой книги "Добро" в клубе "Проект ОГИ". После чего и в самом деле честно читал - минут сорок.
Сборники стихов Давыдова не выходили с 1998 г. (правда, в 2000 г. была книга рассказов), и новая книга получилась большая. Опубликована она издательством "Автохтон", и руководитель издательства писатель Сергей Соколовский выступил с речью - как ему и свойственно - парадоксальной: "Я почти никогда до этого в своей практике не сталкивался с настолько мертвенными текстами, за которыми стояла бы настолько глубокая и сильная воля к творчеству, к победе литературы над жизнью┘"
Ну нет, никакие они не мертвенные. "Я оказывался в эпицентре жизни, / пожалуй, всего несколько раз в своей жизни, / и каждый раз застывал с раскрытым ртом, / шептал еле слышно: потом, потом┘"
Постоянная тема Давыдова как раз обратная: ощущение нищеты литературы перед окружающей действительностью, жестокой, муторной и разнообразной. Человеку почти нечего ответить на (пользуясь языком персонажей Давыдова) "предъявы", которые идут к нему от окружающих людей, от собственного организма, от книг и музыки. Почти - и из этого "почти" вырастает поэзия Давыдова - своего рода бесконечный эпос сопротивления.
Давыдов стилизует себя внешне под хипповского "гуру", а стихи - под порождение контркультуры. Но в том-то и дело, что это не "молодежная поэзия": их контркультурность, сленг, упоминания многочисленных знакомых нужны для того, чтобы тексты описывали мир конкретного человека в неустойчивых обстоятельствах. "Выходишь из себя /отходишь в сторону - и вот / загадочная смесь / как шкурка ящерки лежит / вновь хочет быть тобой".
Каждый человек разъят на отдельные части и разные языки. Сюжеты поэзии Давыдова - как эти части спорят друг с другом и как людям друг с другом трудно, потому что почти невозможно определить, кто прав, кто виноват. Никуда друг от друга не деться, а главное, не наговориться, не насмотреться: на ментов, девушек на улице, на людей, убежденных в своей особой миссии на земле, - такие Давыдова страшно интересуют как персонажи, потому что идея особой миссии ему и нравится, и вызывает сомнение.
Дарья Гармоненко