Наш маленький Давос

Называться это могло и так: "Спрос на писателя-2". Потому что эта тема в преддверии года выборов неотвязно преследует всякого пишущего человека. И когда начался литературный семинар "Ответственность текста" под Звенигородом, он сразу начал казаться продолжением форума в Липках, о котором "EL-НГ" уже писал в одном из прошлых номеров. Только теперь мероприятие устраивали "Открытая Россия" и издательство "ОГИ", и было оно не в пример камерным.

Тридцать человек из разных городов - писатели, известные негромко. То есть известные громко среди интеллектуалов. Писатели, что работают журналистами, их издатели, все не старые, в общем, люди.

Звенигород недаром называют "русской Швейцарией", и то, что происходило, удивительно напоминало маленький Давос - таким, каким мы его представляем по телеотчетам. Доклады и сообщения, перерастающие в гораздо более эмоциональные обсуждения, - все, как у людей.

Темы все серьезные, и персонажи известные - социолог Дубин и киновед Дондурей, председатель фонда "Мемориал" Рогинский и глава Фонда защиты гласности Симонов, экономисты и предприниматели.

И писателям показали Липкина. Поэт Липкин был стар, он был ужасающе стар. Он шел к своему столу, как должна идти поэзия, - неспешно и внушительно. Он стучал палкой, что была с него самого размером. Издатель Ицкович тут же заметил, что мы видели живого Липкина, а сам Липкин видел в одесской синагоге живого Бялика, и вот мы как бы видели живого Бялика, по Ицковичу, мы видели Бялика и Липкина, и стало понятно, что жизнь наша удалась.

Но изюминой всего этого собрания был приезд настоящего олигарха. Перед писателями встал Ходорковский и начал рассказывать о своей жизни. Уж он-то знал про Давос не понаслышке.

Я разглядывал Ходорковского и думал, что вот непонятно, просто неисчислимо - сколько стоит минута этого человека, а вот он приехал. Он приехал, чтобы передо мной и другими, сидящими в этой комнате, рассказывать, как он дошел до жизни олигарха и что думает об этой жизни.

Я думал, что вот встанет вдруг писатель Поповбелобров, единый в двух соавторских лицах, и внезапно прочтет мой любимый рассказ "Уловка водорастов", и тогда повиснет навечно напряженная тишина.

Или скажет веское слово Алексей Цветков, чья внешность (и книги) удивительно подходит к определению анархиста-антиглобалиста.

Или же вякнет что-то из заднего ряда питерский человек Голынко-Вольфсон, у которого что ни слово - то когнитивный диссонанс, что ни фраза, то эпистемологическая неуверенность. И схватится за пистолет при этих словах лысый охранник.

А может, встрепенется поэт и издатель Митя Кузьмин и завернет что-то поэтическое.

И тут уже я, стуча зубами, как знаменитый телевизионный поросенок Хрюн, заору:

- Это ты мощ-щна вставил, Митя! Мощ-щ-щна!

Но как-то все обошлось. Даже я спросил что-то сдержанно нейтральное - типа того, кому деньги давать будем на следующих выборах. И мне ответили. Ходорковский сказал, что придерживается правых взглядов и дружить будет с правыми. Правда, сразу оговорился, что не как глава компании, а как частное лицо.

Но это дипломатические ответы, которые даются по два раза в день. Важен сам эффект присутствия. Потому что писатель сейчас готов говорить с властью. Но это не значит, что он готов с ней соглашаться.

Власть - финансовая и государственная - всматривается в писателей.

Диалог с властью - известная тема, давний миф русской литературы. Тема актуальная всегда. Даже если диалога этого нет, он придуман, стороны все равно будут делать вид, что он существует. Особенно сейчас, когда страна фактически воюет, когда год катится под горку, когда скоро выборы.

Кстати, на выставке "Non/fiction" обещают полный разбор этой встречи.