Юрий Тавровский Начатый год назад «поворот на Восток» набирает темпы. Действует небывалое в истории России Министерство по развитию Сибири и Дальнего Востока, обсуждаются и принимаются меры по стимулированию модернизации производства, владивостокский саммит АТЭС дал зеленый свет притоку зарубежных капиталов и технологий.
Заметно активизировалось обсуждение восточного будущего России в СМИ. Из последних публикаций выделяется статья «Континент Сибирь», опубликованная 2 ноября в «НГ». Трудно не согласиться с тремя авторами, активными политическими деятелями, в том, что причины отставания восточных земель они усматривают в традиционной «колониальной парадигме» и что возможности их успешного развития открываются только «на пути индустриализации и нового научно-технологического развития». Однако мне видится «экономически неэффективным и политически опасным» утверждение о том, что «на пути индустриализации и нового научно-технологического развития Китай может оказаться нашим конкурентом», а «основными союзниками России по освоению и развитию Сибири должны скорее стать Южная Корея, Япония и США».
При любых темпах развития Сибири она в обозримом будущем вряд ли сможет конкурировать даже с сопредельными, сравнительно отсталыми провинциями Китая. Что уж говорить о передовых приморских районах Поднебесной. А вот помочь нашим восточным землям Китай и может, и хочет. Может, потому что располагает проверенным практикой опытом ускоренного развития отставших регионов (за минувшие 10–15 лет были осуществлены государственные программы «развития западных районов» и «модернизации старой промышленной базы северо-востока»), огромными капиталами, современными промышленными и сельскохозяйственными технологиями. Хочет, потому что, как и любая экономически развитая страна, нуждается в расширении рынков сбыта товаров и капитала, стабильных поставках сырья по оптимальным логистическим схемам, реализует стратегическую установку «богатые соседи – мирная граница» и при этом испытывает растущее давление США, «назначивших» Китай своим главным оппонентом в рамках стратегии «поворота к Азии».
Важной частью этой стратегии как раз и является ограничение доступа Китая к источникам сырья в Африке, на Ближнем Востоке и Центральной Азии, создание угроз на морских путях, по которым проходит около 80% китайского экспорта. В таких условиях дополнительную ценность приобретает стратегическое партнерство Китая с Россией, которая в отличие от упомянутых в статье Южной Кореи и Японии обладает полным суверенитетом, не станет прислушиваться к «советам» из Вашингтона и будет взаимодействовать с Китаем в той мере, в какой это соответствует ее национальным интересам.
«Особые отношения» Токио и Сеула с Вашингтоном, кстати, в той же степени ограничивают их возможности по части «освоения и развития» Сибири. Весьма возможна благосклонность американцев к «точечным» проектам, которые свяжут природные ресурсы Сибири и Дальнего Востока с рынками в Японии, Южной Корее и самих Штатах, чтобы предотвратить их подключение к китайскому рынку. Возможно одобрение и таких политически окрашенных проектов, как налаживание железнодорожного сообщения через Северную Корею. Но наращивание экономического, а следовательно, и военного потенциала России на востоке вряд ли отвечает долгосрочным интересам Вашингтона. Безусловно, участие в развитии нашего востока Южной Кореи, Японии и США, равно как и Индии, Тайваня, Сингапура, Малайзии, других стран и регионов, крайне желательно.
Любой перекос хоть в китайскую, хоть в любую иную сторону чреват экономическими и политическими рисками. Ставка на восточных союзников США гарантирует нам те же последствия, что и чрезмерная зависимость от союзников западных. Прозападная ориентация и многочисленные уступки Москвы так и не дали ощутимых плодов «на пути индустриализации и нового научно-технологического развития». Вместо этого мы видим выдавливание российского бизнеса, захват наших традиционных сфер влияния, поощрение антирусских настроений среди населения и нарушение прав поселившихся в Западной Европе граждан России.
Поспорю и с утверждением о том, что «русские первопроходцы использовали самые отдаленные земли Евразии для проникновения именно в Америку, а не на берега Желтого моря». На этих самых берегах, на арендованной у Китая земле, в 1898 году был основан русский город Дальний (ныне Далянь) как конечный пункт Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Хорошо оборудованный порт принимал океанские суда и стал вторым по грузообороту на всем побережье от Охотского до Южно-Китайского моря. Город выделялся своими архитектурными и планировочными достоинствами. На той же КВЖД в том же 1898 году был заложен и другой великий город «Желтороссии» – Харбин. К 1924 году в нем жили 100 тыс. русских, поляков, немцев, евреев, грузин и других граждан СССР и бывших подданных Российской империи, действовали Кафедральный собор, университет и Технологический институт, в Оперном театре гастролировал Шаляпин. Чем не «остров Крым»? Чем это не примеры продуктивности сотрудничества русских и китайских пассионариев?
Да, «геополитическое позиционирование Сибири», о котором пишут авторы статьи, очень важно сейчас. Надобно не допустить замыкания того, что в статье называется Северным кольцом, то есть «союз современных демократических рыночных стран: от Европы через Россию и Японию к Соединенным Штатам». Нас и так «замыкают» при помощи НАТО, а также создаваемой ЕвроПРО и уже развернутой ПРО азиатской. И нам незачем участвовать в чужих опасных играх сдерживания Китая. Напротив, сопредельный Китай – не меньший ресурс развития Сибири и Дальнего Востока, чем их неисчерпаемые природные богатства. Сибирь будет прирастать Китаем.
