Из чего сделаны наши мужчины

О муже(N)ственности: сборник статей. Сост. С.Ушакин. - М.: Новое литературное обозрение, 2002, 720 c.

Порой создается впечатление, что мужские (маскулинные) исследования проводятся лишь для того, чтобы соблюсти политкорректность. Мол, мы, гендерологи, не только тетеньками, мы и дяденьками занимаемся. И у этой социальной группы проблемы бывают. Не надо, дескать, обманываться, дорогие товарищи, гендерология и феминизм вовсе не одно и тоже - и не надо между ними знак равенства ставить. А если вы нас феминистами лишь мните, то вот наш ответ: библиотека журнала "Неприкосновенный запас" издает мужские штудии (а по-модному - masculine studies), сборник статей "О муже(N)ственности".

Но как ни крути, само название обличает трагическую детерминированность гендерного дискурса. О мужественности мы можем говорить только в тени женственности, призрак феминизма скалит зубки сквозь это (N).

Имена авторов сборника наверняка хорошо известны тем, кто интересуется отечественной гендерологией. Все они до боли знакомы по существующему на русском корпусу хрестоматий, антологий, введений, исследований и прочих публикаций по гендерной тематике. Ушакин, Кон, Жеребкины, Здравомысловы, Ажгихина и проч. Несколько английских фамилий. Украинская писательница Оксана Забужко.

Можно рискнуть экстраполировать на весь сборник слова одного из авторов сборника, что "данная работа - попытка удовлетворить сохраненное с детства любопытство: из чего все сделано", в частности, "из чего и как сделаны мужчины". На научном же языке это звучит так: "начать каталогизацию┘ клишированных конфигураций мужественности".

Меры измерения мужественности заявлены составителями сборника в качестве рубрикаций глав. Это - тело, профессия, национальность, темпоральность, сексуальная ориентация и ориентир на героя. Всеми этими "метафизическими" величинами измеряется прежде всего наш российский, а точнее постсоветский, современник. Не менее трех четвертей работ посвящено именно ему.

Дабы понять "откуда есть пошла" современная российская мужская идентичность, некоторые исследователи снимают мерки с "героев прошлого". Основной интерес проявлен к военным: казакам, солдатам русско-турецких и русско-японских кампаний. Даже боевой товарищ поручика Ржевского - кавалерист-девица Надежда Дурова - и та не обойдена вниманием. А все потому, что армия - наиболее яркий пример того, какими средствами мужчины сохраняют свой status quo: по мысли авторов сборника, утверждение индивидуальной мужской идентичности, как правило, происходит через коллективную идентичность, "мужскую солидарность" внутри определенного сообщества. Жестко иерархический, почти по-средневековому утроенный мир военных - наилучший материал для лабораторных исследований маскулинности.

Хотя, конечно же, мужская солидарность ведома не только мачо. Это вообще любая профессиональная солидарность. Ее поддерживают и в ней находят основу для индивидуальной идентичности самые разные социальные группы мужчин: спортсмены, бизнесмены, рабочие, военные, средний класс, техническая интеллигенция, даже инвалиды. В постсоветском обществе, где каждый второй на собственной шкуре испытал социальный кризис, мужская солидарность принимает несколько иной вид: не имея возможности реализовать свой мужской самообраз через профессию, наш современник ищет его в клубе по интересам - будь то видеобар, стадион или гей-кафе. Благо, что современная культура и масс-медиа представляют тут большой выбор.