Андрей Кротков О том, что собой представляет роль личности в истории, людям моего поколения рассказывали непрерывно – с младшей школы до последнего вузовского курса.
С одной стороны, нам втолковывали, что историю творят массы, а «единица – вздор, единица – ноль» (слова поэта Маяковского – был такой).
С другой стороны, вдалбливали легенду про человека, который однажды сказал сперва «Есть такая партия!», а потом «Сегодня рано, завтра поздно», отчего в мировой истории началась новая эпоха; кучка раздолбаев, окружавшая этого человека, почему-то не смогла самостоятельно додуматься до этих простых фраз, и вся слава досталась ему одному. А спустя лет пятнадцать после того, как вышеупомянутого автора гениальных фраз спихнули с пьедестала, нам начали рассказывать, что как раз перед ним всей Россией вертел как хотел один малограмотный сибирский мужик с говорящей фамилией и высоким уровнем тестостерона в крови.
Личности, делавшие историю в переломное время скачка от омаразмевшего коммунизма к эмбриональному капитализму, занимались исключительно личными делами, но всякий раз, когда подходил срок переизбираться, начинали толковать про «мандат народного доверия». Народ же, уставший от выписывания мандатов, успел убедиться, что наличность в истории играет гораздо более значительную роль, чем личность.
И все же без личностей истории нет. Особенно хорошо это видно на примере истории культуры. За каждым крупным культурным свершением стоит субъект, персона, индивидуальное дарование. Из каких бы народных глубин творец ни вышел и как бы ни мечтал туда вернуться, он – личность. Даже если был настолько скромен, что не подписал свое творение. А некоторые личности, не создавшие ровным счетом ничего, что могло бы войти в «сокровищницу духа», остаются ценны тем, что не давали современникам заскучать, или тем, что вляпались в крупнейший скандал своего времени. Скажем, поручик Николай Панов, взбунтовавший 14 декабря 1825 года Московский полк. Или граф Федор Иваныч Толстой, умевший ловко передергивать в карты, застреливший на дуэлях 11 человек и женатый на цыганке. Или, если уж на то пошло, Пьер Абеляр: не впутайся он в любовную историю и не лишись сокровенных телесных принадлежностей – оставаться бы ему заурядным толкователем священных текстов.
А вообще-то лучшую интерпретацию пресловутой роли личности в истории дали лет десять назад рекламщики одной американской фармацевтической компании. Показали ряд фотографий немолодых супружеских пар: это родители Гитлера, это родители Сталина, это родители Усамы бен Ладена┘ И под завязку выдали слоган: «Беды не случилось бы, если бы они воспользовались презервативами нашей фирмы!»
Что ж, я согласен. Но лишь отчасти – в данных конкретных случаях, применительно к названным личностям и сыгранным ими в истории ролям. А вот то, что во времена плотника Иосифа и жены его Марии, во времена молодых супругов Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиных не было рекламы – так это очень хорошо.
Дарья Гармоненко