Апокалипсис здесь и сейчас

Дэвид Сил. Исповедь отступника. – М.: ОНИКС, РОБИНС, 2006, 232 с.

Все мы родом из детства – эту простую истину люди обычно забывают навсегда, едва обзаводятся собственным потомством. Как навсегда забывают о детских клятвах, данных самим себе, рыдая где-нибудь в укромном уголке после родительской экзекуции ремнем, – никогда и ни при каких условиях не трогать своих будущих чад даже пальцем. Или о желании умереть – назло своим родителям, таким вредным и непонятливым. Или о каких-нибудь заветных вещичках – камешках, пуговицах, железках, потерять которые смерти подобно. И кто детским воображением не уносился в космические дали, на незнакомые планеты, кто не представлял себя кем-то необычным, не таким, как Витька из соседнего подъезда?! Другой вопрос – многие ли унесли из детства во взрослость эти наивные ощущения и переживания?

Это первое, о чем начинаешь думать, читая Дэвида Сила. Видимо, для привлечения внимания читателя автор наполнил ее туманом мистификаций, начиная от собственной необычной (для написанной хорошим русским языком книги) англозвучащей фамилии до попытки откровенной подмены жанра. И вот этого-то и не узрело большинство критиков, поспешивших отнести книгу к разряду эзотерики. На самом же деле это легко читаемый и немного сентиментальный роман, представляющий собой своеобразную психологическую исповедь взрослого и солидного человека, сохранившего восторженный и чистый детский взгляд на мир. Ведь кому как не ребенку необычайно легко удается существовать одновременно в двух мирах – зримом и сказочном, рожденном фантазией и населенном иными существами.

«┘В тот день я осознал, что невидимый для человеческого глаза мир существует по таким же простым правилам и принципам, как видимый». Открытие это принадлежит ребенку, чуть ли не с первых шагов жизни ощутившему себя не просто частичкой огромного мироздания, но Посланником Высших Цивилизаций на Земле. Что особенно примечательно, такая экстраполяция детских мироощущений в серьезный и жесткий мир взрослого человека в этой книге не имеет оттенка инфантильности. Наоборот, здесь ребенок мыслит очень по-взрослому: и когда жестким предсказанием будущего обрывает беспощадную отцовскую экзекуцию, и когда пытается объяснить взрослым собственную сущность, пересказывая историю, якобы поведанную учителем.

Тонкая и легкоранимая душа ребенка, не замутненная взрослым скепсисом, позволяет автору безошибочно разбираться в людях, отсеивая малоинтересных и своекорыстных персонажей. Разочарование в друге, с которым в уединенной тиши предпринимались неловкие попытки изучения собственного тела, или тайная, духовная и физическая, близость с матерью одноклассника – наглядное тому подтверждение.

Главы книги Дэвида Сила, посвященные эсхатологическим предсказаниям, не наполняют читателя леденящим ужасом Апокалипсиса, они лишь буднично повествуют о разочаровании Высших Сил людскими деяниями. Интересно, что именуются они Светом, а не Богом, вероятно, потому, что в традициях иудаизма существует запрет на употребление имени Божьего. А ведь именно иудаизм выделяет автор в позитивном ключе, в прочих же религиях он не находит никакого рационального зерна.

Вообще-то наивная вера в скорую гибель человечества и предсказания грядущих катаклизмов весьма характерны для наивного мировосприятия. Но, как и в детской игре, многое невсамделишное, все слегка понарошку. Потому и полной гибели мира, по мысли автора, все-таки не будет. Россия и Израиль, например, сохранятся, а больше всего пострадают Штаты и страны Евросоюза. В ЕС лишь Финляндию обойдет политико-климатический злой рок.

И здесь трудно не заметить своеобразных политических пристрастий Дэвида Сила. Его исторический экскурс в мрачное Средневековье в целях установления преемственной связи между орденом тамплиеров и современной брюссельской евробюрократией – это не более чем парафраз мнений современных евроскептиков, болезненно реагирующих на постоянное расширение Евросоюза. Если следовать авторской логике, то французы, провалившие на недавнем референдуме евроконституцию, руководствовались, наверное, мнением короля Филиппа Красивого, а не простым желанием не допустить Турцию к «европейскому столу».