Восток – дело тонкое

Важно идет большой серый слон… Вильгельм Кунерт. Иллюстрация к книге Альфреда Брема «Жизнь животных». 1927

Восток – дело тонкое. А Владимиру Николаевичу всегда нравилась притягательная древняя восточная культура. Да, вот это самая с запахом пряностей, неспешностью вельмож, перемещающихся на слонах или в палантинах (на самом деле паланкинах, но он всегда путал эти два слова). Впрочем, может, на слонах они особо не ездили, но Владимир Николаевич никогда не интересовался исторической подоплекой своих фантазий и мечтаний.

Он порой представлял, как по узкой асфальтированной дорожке во дворе между пятиэтажками важно идет большой серый слон. Ступает степенно, аккуратно, чтобы асфальт не испортить. Низкие ветви берез шуршат листьями по его лопушистым ушам. Он же будто ничего не замечает. Идет, переваливается. Размеренно, словно маятник.

На его широкой шершавой спине сидит Владимир Николаевич. Нет, не на голой спине, конечно. Там или разноцветный восточный ковер, или такая кабинка-беседка. Знаете, как в индийских фильмах? С легкими, воздушными, словно паутина, занавесками, круглыми расписными щитами по бокам. Или щиты на драккарах? Собственно, не так важно, ведь это был особенный слон, а значит, вполне могут быть и щиты.

Внутри этой самой беседки на спине шагающего мимо хрущевок слона сидит Владимир Николаевич. Конечно же, в чалме и со скрещенными по-турецки ногами. Пьет из цветастого блюдечка терпкий черный чай с привкусом корицы, куркумы и еще десятка пряностей. Пьет и чинно по сторонам смотрит.

Вокруг толпится народ, люди выглядывают в окна, выбегают на балконы. Все машут руками, кричат что-то, улыбаются. А Владимир Николаевич кивает им в ответ. А иногда с присущим падишахам достоинством машет рукой. Когда зеваки оказываются совсем рядом, слон поднимает хобот и трубит, как духовой оркестр, точно такой, что по воскресеньям играет в центральном парке культуры и отдыха.

Вдруг впереди показался местный участковый. Идет такой прямиком к Владимиру Николаевичу. Хмурится. Рыжие тараканьи усища так и ходят из стороны в сторону.

Тут уж Владимиру Николаевичу стало как-то и не до шуток. Техпаспорт на слона уже год как просрочен, а выхлоп нормам явно не соответствует. Того и гляди права отнимут, а слона на штрафстоянку отправят. Оно ведь как – визирь ты, халиф или даже падишах, но перед нашим участковым ты – обычный гражданин.

Разнервничался Владимир Николаевич. Даже блюдо с пахлавой в сторону отставил, а руки по старой привычке о шелковые шаровары вытер. Приятные такие шаровары, пальцы по ним так и скользят, как по маслу. Даже ноги Владимир Николаевич раскрестил да в мягкие туфли с загнутыми носами обул. А участковый еще пуще прежнего хмурится и идет, не сбавляя широкого шага. Слон остановился как вкопанный да мотнул ушами так, что Владимира Николаевича обдало прохладным ветром. Вот вроде животное, пусть и самое большое на суше, а власть тоже уважает.

– Что же это вы делаете гражданин-товарищ? – пробасил участковый, замерев аккурат перед слоном. Владимир Николаевич даже приподнялся, чтобы разглядеть его получше.

– Вы где это, понимаете, собаку выгуливаете? – распекал участковый прохожего в больших несуразных очках и с маленькой собачонкой на коротком поводке. – Вот поглядите, это ведь вам не там. Тут часть проезжая. Ваша, не побоюсь этого слова, собака, пущай и маленькая, но дела большие сделала. Да прямиком на центральную дорогу. Гражданин вон не местный, понимаете ли, на слоне едет, а тут такое. Это так недалеко и в международный конфуз вляпаться. А нам потом разбирайся да заграничных послов успокаивай. Не дело, гражданин, совсем не дело.

Владимиру Николаевичу сразу полегчало, отлегло от сердца, словно валокордину принял. Да и слон разом повеселел и в качестве жеста доброй воли, видимо, пытаясь сказать, что не держит зла ни на гражданина в очках, ни на его маленькую собаку и ее большие асфальтовые дела, взял, да и протрубил этому прохожему свое приветствие над самым ухом.

– Ту-ду! – трубит слон.

– А-а-а, – кричит прохожий.

– В условиях неоднозначной ситуации… – продолжает политпросвет участковый.

И только Владимир Николаевич молчит и улыбается. Он снова скрестил ноги, поправил шелковые шаровары и подлил из кувшина с высоким горлышком горячего чаю в расписное блюдце. Слон снова мерно зашагал, а участковый даже взял под козырек, когда он проходил мимо. Владимир Николаевич в долгу не остался и с достоинством повел рукой в приветствии. А после продолжил свое размеренное путешествие под радостные окрики снующих повсюду мальчишек и улыбки прохожих.

Эх, хорошо иметь такого большого серого слона с шершавой кожей. Взаправду, на самом деле. Да еще чтобы участковый честь отдавал, когда мимо проезжаешь. А прохожие улыбались и расступались. Вот только слона у Владимира Николаевича совсем не было.

Были подагра, радикулит, небольшая, но приятная пенсия, сын с внуками в далекой столице, томик Хармса на прикроватной тумбочке. Владимир Николаевич любил по вечерам распахнуть настежь окна, чтобы послушать соловья, а после песню про шаровары с бархатными помпонами да золотыми драконами на пуговицах.